Дело о сумочке авантюристки
Шрифт:
– С какой целью?
– Снимал отпечатки пальцев с его аквариума.
– Тем же методом?
– Да.
– И что вы сделали с теми отпечатками пальцев? – продолжал Мейсон.
– Я тоже положил их в пакетик и надписал: «Отпечатки с аквариума мистера Джеймса Л. Стаунтона».
– И этот пакетик вы тоже положили в свой бумажник?
– Да.
– А вы не могли совершить оплошность и положить отпечатки пальцев, снятые с аквариума – не все, конечно, – в пакетик с надписью: «Отпечатки с портфеля»?
– Вы с ума сошли! – воскликнул свидетель.
– Отнюдь нет, – спокойно ответил Мейсон. – Я всего лишь задаю вам вопросы.
– Совершенно
– Кто присутствовал, когда вы снимали отпечатки пальцев с аквариума?
– Никто, кроме джентльмена, который разрешил мне это сделать.
– Мистера Стаунтона?
– Да.
– Сколько времени вы потратили на это?
– Я бы сказал, минут двадцать-тридцать.
– После этого вы отправились к себе на службу?
– Да.
– А когда вы обрабатывали О.П. № 10?
– Часа в три пополудни.
– У меня все, – обратился Мейсон к судье.
Когда свидетель покинул место для дачи показаний, Мейсон снова повернулся к судье:
– А теперь, ваша честь, я хотел бы попросить суд объявить перерыв. Прежде чем продолжить допрос свидетеля, я хотел бы знать результат исследования отпечатков пальцев на том чистом чеке, который я обнаружил в журнале.
– Суд объявляет перерыв до завтра, до девяти часов утра, – быстро постановил судья Саммервилл.
Салли Медисон все с тем же каменным лицом коротко произнесла:
– Благодарю вас, мистер Мейсон.
Голос ее был таким же безучастным и спокойным, как если бы она просила у него закурить или еще какую-нибудь мелочь. Она даже не стала ждать ответа адвоката, а встала и подошла к дежурным полицейским, которые вывели ее из зала суда.
Глава 18
Когда Мейсон остановил свою машину у особняка Уилфреда Диксона, взбежал по ступенькам крыльца и дернул за звонок, уже был поздний вечер, пальмы перед домом уже отбрасывали большие тени.
Дверь открыл Диксон.
– Добрый вечер, мистер Мейсон, – сухо сказал он.
– Вот я и снова у вас, – ответил тот.
– В настоящий момент я занят.
– У меня есть к вам разговор.
– Я буду рад вас видеть сегодня вечером попозже. Скажем, в восемь часов.
– Это меня не устраивает, я хочу побеседовать с вами немедленно, – заявил Мейсон.
Диксон покачал головой:
– Очень сожалею, мистер Мейсон, но…
– Прошлый раз, когда я вас видел, наш разговор закончился не в мою пользу. На этот раз у меня в руках гораздо лучшие карты.
– Возможно, мистер Мейсон.
– Надеюсь, вы помните наш разговор? Вы пытались уверить меня, что никогда серьезно не относились к предложению Фолкнера продать свою долю Женевьеве, но не возражали бы продать ему ее долю.
– Ну и что? – спросил Диксон с таким видом, словно вот-вот закроет двери перед носом Мейсона.
– Конечно, все ваши действия были довольно рискованными, – продолжал Мейсон, – но у вас были веские причины добыть из аквариума ту злосчастную пулю, которую туда забросил Карсон. Вы хотели прибрать к рукам Карсона. А вызвано это было либо тем, что в Фолкнера стрелял кто-нибудь из вас – я имею в виду лично вас или Женевьеву, – либо тем, что вы собирались купить долю Фолкнера.
– Боюсь, мистер Мейсон, что у вас слишком богатая фантазия. Но тем не менее я не отказываюсь поговорить с вами сегодня вечером.
– А для того, чтобы сделка была выгодной с точки зрения размеров подоходного налога, – продолжал Мейсон, – вы предложили Фолкнеру выплатить вам двадцать пять тысяч наличными.
Уилфред
– Входите, – сказал он. – У меня в гостях Женевьева Фолкнер, и я не видел причин нарушать ее покой, но сейчас я понял, что с этим лучше покончить раз и навсегда.
– Конечно! – согласился Мейсон.
Он проследовал вслед за Диксоном в гостиную, пожал руку Женевьеве Фолкнер, спокойно сел в кресло и, закурив сигарету, заговорил:
– Итак, совершив с Фолкнером мошенническую сделку, чтобы утаить от государства подоходный налог с двадцати пяти тысяч долларов, вы выплатили из этой суммы две тысячи Салли Медисон. Из этого можно сделать вывод, что вы виделись с Фолкнером у него дома или в каком-нибудь другом месте, но после того, как Салли Медисон покинула дом Фолкнера, и до того, как вы выплатили девушке две тысячи.
Диксон повернулся к Женевьеве Фолкнер:
– Я не знаю, Женевьева, на что он намекает, – спокойно сказал он. – Видимо, это последняя его версия, с помощью которой он надеется вызволить свою клиентку. Но тем не менее я решил, что вам следует знать это.
– Судя по всему, он просто сошел с ума, – констатировала Женевьева Фолкнер.
– Давайте вернемся назад и рассмотрим факты, – снова начал Мейсон. – Фолкнер очень хотел посетить банкет, на котором собирались любители золотых рыбок и где он должен был встретиться с нужными ему людьми. Причем он так спешил, что не пожелал переговорить по делу с Салли Медисон. Он просто-напросто выгнал ее за порог. Затем он напустил воду в ванну, собираясь вымыться. К тому времени он уже побрился, но его лицо еще было в мыльной пене. Есть все основания предполагать, что после того, как он прогнал Салли, он умылся. Но затем, перед тем как он вымыл бритву и разделся, чтобы залезть в ванну, раздался телефонный звонок. Этот звонок представлял очень большой интерес для Харрингтона Фолкнера. Именно он заставил его забыть о ванне, одеться и поспешить из дома, чтобы встретить человека, звонившего ему. И этим человеком был кто-то из вас или вы оба. Фолкнер отдал вам двадцать пять тысяч долларов и вернулся в дом. Теперь было уже поздно думать о банкете. Вода, которую он напустил в ванну, чтобы вымыться, уже остыла. У Харрингтона Фолкнера была назначена еще одна встреча, которую он не мог пропустить. Но до этой встречи оставался еще час времени, и он решил заняться больной рыбкой и отделить ее от здоровых. Лечение он производил в слабом растворе перекиси водорода. И вот Фолкнер снова разделся, отправился на кухню, взял там каменный сосуд, приготовил требуемый раствор, а потом выпустил рыбку в ванну, в которую уже набрал свежей воды. В этот момент Фолкнер вспомнил, что должен еще тысячу долларов Тому Гридли. Поскольку денег в банке у него почти не оставалось, он решил заполнить корешок, вернулся в ванную, чтобы взять оттуда журналы и подложить под чековую книжку, а заодно посмотреть, как себя чувствует рыбка в ванне. В этот момент он был убит.
Диксон зевнул и прикрыл рот рукой.
– Боюсь, мистер Мейсон, что вы что-то напутали в вашей версии.
– Не думаю, – ответил тот. – Но это неважно. Полиция будет расспрашивать Женевьеву Фолкнер не в связи с моей версией, а в связи с оставшимися двадцатью тремя тысячами долларов, которые передал ей Фолкнер, и тем самым прояснит ситуацию. В случае необходимости она произведет обыск и найдет эти деньги.
Диксон элегантным жестом показал на телефон:
– Вы хотите, чтобы я снял трубку и позвонил в полицию?