Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек
Шрифт:
– Детективы всегда обсуждают преступление с подозреваемыми в такой беспристрастной и информативной манере? – осторожно спросил Роберт.
– Это sine qua non [138] , – весело ответил Фен. – Предполагается, что в процессе разговора они выдадут свои истинные чувства. Но разве вы считаете себя подозреваемым?
– Ну, – натянуто произнес Роберт, – предположим, я мог выбежать из уборной, застрелить девушку, прибежать обратно и появиться снова в нужный момент.
138
Непременное условие (лат.).
– Вынужден вас огорчить, – ответил Фен, – по причинам, о которых мы уже говорили, вы не могли совершить ничего подобного. Вас абсолютно не в чем обвинить.
– Не сказал бы, что чувствую облегчение, поскольку никогда не относился к этому всерьез. Но хорошо, что все выяснилось, – проговорил Роберт, словно ставя точку в этом деле и задвигая папку с ним в дальний угол сознания.
– А как насчет меня, – спросила Рэйчел, – я тоже вне подозрений?
– Смотря по обстоятельствам, – любезно откликнулся Фен. – Что вы делали во время преступления? – Теперь он взял строгий тон.
– Сжальтесь, сэр, я была в кино, где размышляла о слабостях мужского пола!
– Да? – удивился Фен. – А я-то надеялся, что кто-нибудь из Северного Оксфорда поручится за вашу непогрешимость.
– Это все из-за меня, – повинился Роберт. – Моя рассудочность и тщеславие не позволили мне догадаться, что этот поход в гости был лишь предлогом, чтобы убежать от меня.
– Инспектор, – продолжила Рэйчел, – ужасно подозрительно отнесся к этому факту. И что еще хуже, я ни за что на свете уже не вспомню, какой это был кинотеатр – просто зашла в первый попавшийся – и какой фильм там шел. Во всяком случае, я не обращала на него внимания и не уверена, смогла ли бы даже сказать, о чем он был. Этот инспектор, очевидно, принадлежит к числу тех, кто идет в кино на определенный фильм, приходит точно к началу и до конца сеанса смотрит на экран не отрываясь, с самым пристальным вниманием.
Фен кивнул в знак согласия.
– Лично я, – рассеянно сказал он, – всегда хожу в кино, чтобы поспать; считаю, что там очень убаюкивающая атмосфера. – С этими словами он обвел всех взглядом, как бы ожидая всеобщего восхищения и одобрения такой эксцентричности. Потом тень пробежала по его лицу, и он добавил: – Но на вашем месте я бы не стал слишком легкомысленно относиться к отсутствию алиби. Понятно, что все это очень по-человечески и естественно, но факт остается фактом: у вас нет алиби на то время, когда было совершено убийство.
– Ваш выговор мне поделом, – трезво ответила Рэйчел. – Конечно, вы правы. Но точно ли Изольда не совершала самоубийства? Понимаю, что это кажется невероятным, но…
– Ничего точно сказать нельзя, – ответил Фен, – до тех пор, пока полиция не составит определенного мнения. Они до некоторой степени откроют обстоятельства дела коронеру, а тот, в свою очередь, до некоторой степени откроет обстоятельства дела присяжным, и если свежих доказательств не обнаружится, на том, так или иначе, дело и остановится.
– Но вы-то работаете с полицией, – настаивала Рэйчел. – Что вы, вы лично думаете?
– Я думаю, что это было убийство, – медленно ответил Фен, – и некоторое время даже знал, кто убийца.
Роберт напустил на себя подобающее случаю оскорбленное выражение.
– В таком случае с какой стати вы не сообщили полиции и не покончили с этим? Недостаточно доказательств?
– Недостаточно доказательств обстоятельств дела. Главное-то как раз ясно как день. Только один человек в целом мире мог убить Изольду Хаскелл. Я признаю, что это зависит от надежности одного свидетеля, но у меня нет оснований полагаться на него в данном вопросе.
Его лицо было серьезным.
– Тогда последует арест? – спросил Роберт. – А почему не сразу?
Фен сделал неопределенный жест.
– Убийца – человек, а не неизвестное в уравнении, не икс, хотя и остается таковым, пока его не раскрыли. После раскрытия охота неизбежно замедляется. Ты гонишься за электрическим зайцем, а когда загоняешь его в угол, оказывается, что этот заяц – живой. Должен признаться, что очень не хочется… – Он оборвал себя на полуслове.
Роберт коротко кивнул.
– Непонятно, – сказал он, – хотя и чуточку сентиментально. Преступление – это внезапный, необратимый и непредвиденный удар, и раскрытию преступника сопутствует вся жестокость охоты. И все-таки убийство есть убийство. – Казалось, он находил утешение в этой незатейливой мысли.
Появился Найджел с пинтой пива, на которое Фен воззрился несколько уныло. Он поставил его на стойку и отвернулся, видимо, надеясь, что, если не будет обращать на него внимания, то оно само собой исчезнет.
– Припоминаю, вы, кажется, до войны ездили в Южную Америку, – рассеянно заметил он, обращаясь к Роберту. – Хорошо там было?
Казалось, Роберта несколько огорошил этот вопрос.
– Мне кажется, вы проявляете повышенный интерес к моим путешествиям, – сухо сказал он. – Вчера это был Египет… Да, я был в Южной Америке несколько раз. В основном в Буэнос-Айресе и Рио.
– С чем, – сурово обратился Фен к Найджелу, – у тебя ассоциируется Южная Америка?
– Бразильский орех, трава в пампасах и Кармен Миранда [139] , – незамедлительно ответил тот.
Фен хмыкнул под нос от удовольствия.
139
Миранда К. (1909–1955) – бразильская и американская певица и актриса.
– Отлично, н-да, собственно, вот прекрасное руководство для журналиста. У метода свободных ассоциаций есть свои плюсы.
– Нам пора, – сказал Роберт, взглянув на часы.
Фен снова с неохотой вернулся к пиву, которое умудрился выпить залпом, к вящему восторгу окружающей публики.
– Пожалуй, – произнес он, задумчиво опуская кружку на место, – не следовало мне этого делать.
– Revenons `a nos moutons [140] , дорогие мои, – сказал Роберт, – скорей-скорей!
140
Вернемся к нашим баранам (фр.).