Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек
Шрифт:
На некоторое время воцарилось молчание. Наконец Найджел спросил:
– А что скажешь насчет кольца, Джервейс, – той золотой мушки?
– Золотая мушка, а как же – ты ведь поэтическая натура… Должен признать, это меня все еще озадачивает. Нам следует докопаться до сути, приложив немало стараний. А теперь, – взглянул он на часы, – мы – и вы, Хелен, должны пойти на репетицию, если не хотим опоздать. Следуя несомненно бессмертному совету мистера Герберта Моррисона [129] , «мы должны пойти на это». Мы должны быть способны… О, мои лапки! О, моя шкурка и мои усики! – вдруг оборвал он себя на полуслове, слепо уставившись вперед. – Боже, боже, каким я был дураком! Да, это точно – очень правильная характеристика. Не дай бог, Гидеон Фелл [130]
129
Моррисон Г. – заместитель премьер-министра Великобритании с 1945 по 1951 г.
130
Гидеон Фелл – герой романов английского писателя американского происхождения Джона Диксона Карра, профессор-лексикограф, детектив-любитель.
Найджел воспринял его выходку холодно.
– Прекрати это представление, – сказал он, – ты ведь прекрасно знаешь, что, кроме тебя, оно никому не понятно, и пойдем скорей. Сейчас без пяти одиннадцать. Теперь придется бежать всю дорогу.
Не без труда им наконец удалось выдворить его из комнаты.
По пути к театру к нему вернулся его боевой настрой, что обычно выражалось в непрерывном потоке жалоб. Он отстраненно и подробно сетовал на погоду, на ход войны, на еду и на университет в целом. О сем последнем предмете он так распространялся, что дошел до клеветы. При этом он шагал столь споро, что к тому времени, когда они добрались до театра, Хелен и Найджел порядком утомились.
В труппе известие о смерти Изольды, в общем, приняли без особенной подавленности; чувство облегчения было очевидно, и, казалось, никого не заботила мысль, что убийца, может статься, находится среди них. Общее мнение склонялось к тому, что это, в сущности, и убийством-то назвать нельзя и что сие действие сродни тому, как топят лишних котят, безболезненно усыпляют старых собак или уничтожают вредных насекомых. Репетиция началась хорошо и продолжалась успешно. Найджел смотрел с первого ряда, в то время как Фен ходил туда-сюда, натыкаясь на присутствующих, демонстрируя преувеличенный интерес к процессу и задавая идиотские вопросы.
Сразу после двенадцати Роберт объявил перерыв, и большая часть труппы отправилась в «Астон Армс», Фен и Найджел пошли вместе с Хелен. «Астон Армс» был полной противоположностью всех этих в наши дни набирающих силу, ярко раскрашенных заведеньиц. Он источал столь явственную атмосферу прошлого, что посетителей, казалось, задевают тени давно почивших и покинувших этот мир выпивох. Любое предложение по улучшению или модернизации беспощадно отвергалось руководством, состоявшим из огромного, древнего старика, явно уже вовсю рассыпавшегося на отдельные химические элементы своего состава. Тщательно разработанный ритуал, отказ от которого сулил анафему, соблюдался при заказе и потреблении напитков; блюлась строжайшая классовая иерархия; случайные посетители были нежелательны, а постоянных, в особенности профессиональных актеров, встречали снисходительным всепроникающим презрением. Единственной достопримечательностью этого маленького, изрядно обшарпанного паба был огромный облезлый попугай, у которого с ранних лет появилась привычка выщипывать у себя все перья, так что теперь он являл миру свое тощее, серое тельце во всей плачевной и нелепой наготе – лишь голова да шея, до которых он не мог добраться, сохраняли остатки оперения. Он был подарен хозяину «Астон Армс» в пароксизме слезливой признательности неким заезжим немецким профессором и посему имел привычку цитировать стихи Гейне. Правда, этот трюк удавался только после тщательного повторения двух строчек из начала L’apr`es-midi d’un faune Малларме [131] , что запускало цепочку необходимых ассоциаций в его мозгу. Эта его способность возбуждала у военных, часто посещавших «Астон Армс», глубочайшие подозрения, равные по силе лишь тем, что они испытывали к соотечественникам, продемонстрировавшим схожие или большие успехи на ниве изучения иностранных языков. Хозяин заведения пользовался этим для предупреждения завсегдатаев, что паб скоро закрывается, и пронзительные хриплые звуки Ich weiss nicht, was soll es bedeuten, dass ich so traurig bin [132] обыкновенно знаменовали скорый переход к более принудительным методам
131
«Послеполуденный отдых фавна» (фр.) – эклога французского поэта-символиста С. Малларме (1842–1898).
132
Первые строки из стихотворения Г. Гейне «Лорелея» в переводе Блока звучат следующим образом: «Не знаю, что значит такое, что скорбью я смущен…» (нем.)
Появление Фена в маленькой комнатенке произвело ошеломляющее впечатление; даже сивилла за барной стойкой казалась подавленной его энергичным вторжением. Со святотатственной бесцеремонностью он заказал выпивку.
– Когда я был проктором, – сказал он, – мне порой нелегко приходилось – я имею в виду пабы. Люди, которых я там заставал, все без исключений были моими лучшими учениками, и больше всего мне хотелось задержаться и выпить с ними за разговором о книгах. Поэтому я обычно входил туда, только когда ничего другого не оставалось, и быстро пересекал помещение с суровым выражением лица, никого не замечая. Когда младший проктор собирался выходить с обходом, я выяснял его маршрут и звонил своим лучшим друзьям, чтобы предупредить. Боюсь, это было не вполне законно, – заметил он со вздохом.
– Подумать только, – с издевкой сказал Найджел, – эким picaro [133] ты был! – Фен кинул на него обиженный взгляд.
Шейла Макгоу и Николас стояли в уголке, и Николас неуверенно пытался взъерошить перышки на голове попугая.
– Если он попытается тебя клюнуть, – заботливо произнесла Шейла, – не убирай руку; это только раззадорит его еще больше. – Николас некоторое время терпел мучительную боль, затем отдернул палец и стал с горестным видом его рассматривать.
133
Литературный типаж авантюриста, мошенника, проказника, нарушающего социальные нормы (исп.).
– В этом, – заметил он резко, – ты заблуждаешься.
Фен пересек помещение по направлению к ним.
– А, Барклай, – сказал он, – позвольте на минутку отвлечь вас – у меня к вам разговор. – Он приветливо улыбнулся Шейле, и та отошла к бару, где стояли Роберт и Рэйчел. Воцарилась неловкая тишина, в которой было явственно слышно, как Дональд Феллоуз в другом конце паба рассуждает о методах оркестровки.
– Бог мой, – заметил Фен, – как здесь тихо. Мне бы не хотелось, чтобы наш разговор был так же хорошо слышен.
Он обратился к попугаю по-французски, тем самым запустив декламацию «Лорелеи». Общая беседа поспешно возобновилась в целях самозащиты.
– Навещал ли вас инспектор сегодня утром? – спросил Фен сквозь гул голосов.
– Нет, хвала небесам. Несомненно, он нашел мои показания столь кристально ясными, что ему и спрашивать больше нечего. Как продвигаются дела?
Некоторое время Фен смотрел на него с интересом.
– Хорошо, как и можно было ожидать, – ответил он. – А вы совершенно уверены, что ни вы, ни Дональд ни разу не покидали ту комнату прошлой ночью?
– «Die sсh"onste Jungfrau sitzet dort oben wunderbar» [134] , – проникновенно продекламировал попугай, сделал паузу и хрипло вздохнул, прежде чем перейти к следующему куплету.
– Маэстро, я раскрыт! – воскликнул Николас, шутливо поднимая руки в знак капитуляции. – Как вы догадались?
– Догадался, – ответил Фен, нимало не проливая свет на то, каким именно образом ему это удалось. – Надо думать, именно Дональд вышел – сразу после того, как сделал затемнение?
134
«Над страшной высотою девушка дивной красы…» (нем.) (Гейне. Лорелея/Пер. А. Блока.
Найджел резко опустился на стул.
– Как вы узнали об этом?
– Просто догадка. Я знаю, что, подойдя к окну, он увидел знакомого и вышел поговорить. Есть некоторые моменты в нашем деле, которые никак нельзя объяснить по-другому.
– Что ж, совершенно случайно – вы правы. Он и другой человек разговаривали как раз у поворота коридора, ведущего к внутреннему дворику. Не думаю, что этот болван рабочий что-то заметил. В любом случае Дональд вернулся меньше чем через пару минут. Нет никаких причин подозревать, что один из них замешан в убийстве.