Дело опасной вдовы
Шрифт:
Перкинс оторвался от своего списка и сказал:
— Эй, Дункан, а ведь это полиции не понравится. Они ведь захотят допросить всех присутствующих на судне. Ничего не могло быть хуже вашего поступка.
Дункан вышел за дверь, толкнул дверь, ведущую в бар, и крикнул:
— Джимми, войди сюда.
Через минуту лысый бармен в белом фартуке вошел в комнату. Улыбка, привычно игравшая на его толстых губах, мгновенно увяла, как только он увидел всех троих. Глаза его приняли тревожное выражение.
— Что случилось? — спросил он.
Дункан сказал:
— У нас на
— Какие?
— Не здесь, — торопливо сказала Дункан, увидев, что бармен многозначительно сжал кулаки. — В конторе. Что-то случилось с Сэмом Грибом.
— Что именно? — спросил бармен, не спуская глаз с Мейсона и Перкинса.
— Его убили.
— Кто это сделал?
— Мы не знаем.
— О’кей. Что я должен делать с этими типами?
— Ничего. Я только хотел сказать тебе, чтобы ты больше не отправлял моторок на берег, пока не прибудет полиция.
— И вы известили полицию?
— Да.
Бармен медленно отвернулся от Мейсона и Перкинса и уставился на Дункана.
— Как же я могу выполнять то, что вы велели?
— Поставь парочку ребят у трапа на сходнях. Пусть никто не сходит с судна и не появляется на борту.
— Может быть лучше сделать вид, что нам нужно срочно отремонтировать трап? А то иначе посыплются вопросы, и неприятностей не оберешься?
— Хорошо придумано, — сказал Дункан.
— Так я и сделаю, — сказал бармен и вышел из комнаты. Перкинс наконец, перестал считать деньги в бумажнике Мейсона и сказал адвокату:
— Поглядите сами, в каком состоянии список.
— Хорошо погляжу. Дункан, в ту комнату есть еще какой-нибудь вход?
— Нет.
— Вы уверены?
— Разумеется. Это судно было переоборудовано владельцем из обыкновенной рыболовной барки в игральное судно в точности с нашими указаниями. Мы предусмотрели, чтобы в коридор можно было войти только через одну-единственную дверь, которая, в свою очередь, была единственной дверью в приемную, в которую тоже можно попасть только из коридора, идущего с поворотом под прямым углом. Таким образом, никто не мог бы создать толкучку и ворваться в кабинет. Прямо под ногами у Сэмми находилась кнопка, приводящая в действие сигнальное устройство. Если бы кто-то подозрительный оказался в его кабинете, он непременно нажал бы на эту кнопку, и сразу сработало бы сигнальное устройство. И как только тревога поднялась бы на судне, наши ребята никого не выпустили бы из кабинета Сэма. А команда у нас вышколенная и отлично умеет обращаться с оружием.
— В таком случае, — сказал Мейсон, — тот кто убил Гриба, должен был прийти к нему с каким-то благопристойным делом. И он должен был успеть убить Гриба прежде, чем тот вообще сумел сообразить, что происходит.
— Вы-то появились здесь, наверняка, с каким-то благопристойным делом, — сказал Дункан.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Мейсон.
— Ничего, — ответил Дункан. — Я просто вполне согласен с вами, что тот, кто убил Сэма, наверняка, пришел к нему по делу, сговорившись с ним заранее. Сэм подошел к двери и открыл ее, потом вернулся к столу и стал разговаривать с этим человеком. И где-то посредине сказанной им фразы,
— Или же, — сухо сказал Мейсон, — он мог сесть в моторку и отправиться на берег с тем же успехом. Во всяком случае, кто бы это ни был, я здесь ни при чем.
— Но я тоже, — подхватил Дункан. — Сэм был мертв, когда я поднялся на борт. И мы даже не знаем, когда именно его убили. До того, как мы его нашли в кабинете, с полдюжины моторок отвалило от борта судна. И после этого тоже…
Дункан многозначительно взглянул на Мейсона.
— Что после этого? — спросил Мейсон.
— Ничего, сказал Дункан, осклабившись. — Я не собираюсь высказывать никаких предположений. Пусть этим занимаются полицейские.
Мейсон сказал:
— Мне больше незачем здесь задерживаться. Насколько я понимаю, вы закончили опись. Пойду на палубу и погляжу, может быть кто-то выказывает чересчур сильное беспокойство по поводу невозможности немедленного возвращения на берег.
Дункан кивнул и направился было к выходу, но на полдороге остановился, задумчиво нахмурился и сказал:
А ведь вы в самом деле хитрец, Мейсон, а?
— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.
— Да то, что вы так жаждали быть обысканным.
— Разумеется, это ведь в моих интересах.
— Пожалуй, я тоже хочу, чтобы меня обыскали, — сказал Дункан. — Чтобы меня потом нельзя было обвинить в том, что я что-то унес из той комнаты и спрятал.
Мейсон саркастически рассмеялся:
— Немного поздно. Теперь вам это нисколько не поможет. За это время, что вы оставались там один, у вас была полная возможность вынести из кабинета что угодно и выбросить за борт или спрятать в любом другом месте. Надо было обыскать вас раньше, — Мейсон снова усмехнулся. — И вообще, вам лучше было бы уйти из кабинета вместе с нами.
— Ну да, — фыркнул Дункан, — и предоставить вашему подручному полную возможность вернуться в пустой кабинет и…
— Моему подручному? — спросил Мейсон, высоко подняв брови.
— Да нет, я вообще не имел ничего такого в виду, — торопливо сказал Дункан, — я хотел сказать — вашему клиенту или соучастнику убийства.
Мейсон зевнул.
— Что-то здесь, кажется, душновато. Пожалуй, я предпочту выйти на палубу.
— Вы совершенно уверены в том, что включили в опись решительно все, что при нем было? — спросил Дункан Перкинса.
— Спрашиваете, — сказал Перкинс. — Я ведь когда-то работал надзирателем в тюрьме. И уж будьте уверены, дело свое знаю, как следует. Я прощупал все швы и складки, осмотрел подкладку его пиджака и плаща. Нигде ничего не могло быть спрятано.
— Сколько денег у него было в бумажнике?
— Две с половиной тысячи долларов сотенными и полусотенными бумажками, триста двадцать долларов двадцатками, четыре пятерки, три бумажки по доллару и немного серебра.
Дункан уставился на Мейсона сощуренными глазами.