Дело привидений "Титаника"
Шрифт:
Мертвец был блондином, и, глядя на его затылок, я признал себя очень прозорливым человеком.
Забыл сказать, что с нами поехал в Перовское наш полицейский фотограф Воробьев. Он поставил свой аппарат, на мгновение весь грешный мир исчез в ослепительной вспышке, но... явился вновь, и…
…значит, настал черед Максима Ивановича заняться своим делом.
Мы вдвоем аккуратно перевернули мертвеца на спину, Первое, что мне бросилось в глаза: дорогой галстук, синий в красный горошек, и идеально накрахмаленный
Пулей было пробито лицо немного ниже левого глаза. Глаз и щека сильно затекли синевою. Я достал из портфеля семейный портрет и сличил приметы. Отдаленное сходство имелось несомненно.
— А волосики-то травленные, — заметил Варахтин, приглядевшись к их корням. — Вы попали в точку, Павел Никандрович. Природный брюнет.
— Ну вот и еще один призрак восстал во плоти, — тихо проговорил я, склонившись ближе к Варахтину.
— Видать, сильно мешал кому-то этот призрак и на том, и на этом свете, — усмехнулся тот. — Так самоубийцы не стреляются, скажу я вам... Тем более такой аккуратный господин.
Я попросил привести управляющего. Среди живых и мертвецов он оказался так — серединка на половинку. Ни жив, ни мертв. Был бледен, весь как-то скукожен, отчего выглядел вдвое меньше, чем при прошлой нашей встрече, которая случилась тоже не в добрый час. Он щурился и все время резко, с рывком головы смаргивал, будто ему обжигало глаза от взгляда на всякий предмет или человека.
Первым делом я усадил его на стул, попросив только держать руки на коленях и ни за что здесь не хвататься.
— Вам известен этот человек? — спросил я, указывая на труп.
— Никак нет, ваше высокородие! — прямо выстрелил отказом Тютинок.
— Он и не видал ничего и не слыхал, — мрачно выговорил становой. — И мамка его, дня не будет, как на свет родила. Так что и просохнуть не успел покуда...
Все бледное лицо Тютинока блестело потом, хотя в кабинете было вовсе не жарко. Он подвигал губами, словно проверяя их, не онемели ли.
— Вы давно служите в имении? — спросил я.
— Десятый год с гаком, пропади оно... — хрипло выдавил из себя Тютинок.
— Значит, застали прежнего хозяина?
— Как же! — чуть оживился управляющий. — Всеволода-то Михалыча, благодетеля! Вот уж при ком, как в райских кущах живали.
— Стало быть, знали его секретаря?
И я сразу сунул под нос Тютиноку фотографическую карточку. Тот порывисто отстранился, потом наморщил лоб и даже заставил себя не моргать.
— И его знали, как же-с... — уже без воодушевления признал управляющий.
— А куда он делся?
— Как куда?! — словно бы опешил он и опять заморгал. — Известное дело. Вместе с барином, Всеволодом Михалычем, ушел на морское дно.
Я продолжал держать карточку, только отодвинул ее чуть в сторону, открывая Тютиноку вид на мертвеца.
— А вот убитый разве не похож на Румянцева? Если присмотреться... если волосы покрасить, усы сбрить... Ну, что скажете?
Управляющий заставил себя вытянуться вперед, насколько было можно. Теперь пот катился с него градом, и он невольно провел ладонью у виска, прилизав пучок волос.
— Верно-с, сходство оно есть, ваше высокородие, — покряхтев, признал он.
— Значит, выстрела не слышали?
— Так точно-с! — весь встрепенулся на стуле Тютинок, широко раскрыл глаза и вперился ими в меня. — Совершенно не слыхал-с! Вот вам святой крест!
Он размашисто перекрестился.
— Вот шельма! — не выдержал становой. — Да как же так брехать-то его не перекосит! Тут не только что выстрел, на паркет плюнешь — как из пушки на весь дом. Тряхнуть бы его, как полагается!
Тютинок затравленно оглянулся на станового.
Я подступил к Варахтину и, делая вид, что проявляю интерес к обследованию, шепнул ему на ухо:
— Увели бы вы куда-нибудь отсюда станового. Всего на пару минут. Мне нужно слегка «отогреть» этого субъекта. Надо разобраться, кем он больше всего напуган.
— Устроим в лучшей форме, — пообещал Варахтин, и вправду, не успел я собраться с новыми вопросами к управляющему, как остался с ним наедине... если не считать одного уже действительно немого и глухого свидетеля.
— Итак, Илья Трофимович, — как можно более милостиво обратился я к управляющему, — все-таки как могло так случиться, что, как чужой человек в дом зашел, вы не видели, и как выстрел раздался, вы не слышали?.. Далеко были?
Управляющий, хотя и был до сих пор без кровинки в лице, не побоялся смотреть мне в глаза.
— А вот уж поверьте, господин начальник, сам думаю я над этой загадкой и ничего надумать не могу, — почти шепотом проговорил он. — Знаю, что загадка эта в самую Сибирь и подальше может меня загнать. Всегда я тут у господ на хорошем счету был и спросите всех, кто знает, кто такой Тютинок...
— А покойного барина вы тоже видели? — не дав ему договорить, спросил я.
Тютинок разинул рот, но его пышные, щеткой торчавшие вниз усы весь его рот так и прикрыли.
— Привидение-то видели, признайтесь, Илья Трофимович, — поднапер я.
Тут Тютинок сжал челюсти и весь так натужился, что бледность его перешла в апоплексическую лиловость, вспухли жилы у него на лбу, глаза выкатились, и желваки как будто свело мускульной судорогой.
— Ясное дело, видели, а сказать трудно, чего ж тут не понять, — как бы не удивляясь всем этим мукам, почти весело заметил я. — Только не подумайте, Илья Трофимович, что я вас сочту бессовестным лжецом... Всякое на свете бывает.