Дело Зорге. Следствие и судебный процесс.

Будкевич Сергей Леонидович

"Хоцуми Одзаки. Любовь подобна падающей звезде, стр. 134.

i8 Там же, стр. 120.

жизнью и смертью, готовность ко всему моего сердца не оставляет желать ничего лучшего. Это отрадно» 59.

Переводчиком Зорге, после того как ведение следствия взяла в свои руки прокуратура Токийского округа, был назначен преподаватель Токийского института иностранных языков Еситоси Икома. Он оставался переводчиком Зорге и во время разбора его дела в окружном суде. Таким образом, на протяжении двух с лишним лет Икома имел возможность почти ежедневно встречаться с Зорге, беседовать с ним, быть свидетелем его поведения, настроений, а также всей обстановки следствия и судебного разбирательства. Много лет спустя Еситоси Икома опубликовал воспоминания о ведении «дела

Зорге»60. Икома пишет, что Зорге всегда на допросах прокурора Есикава, а позднее на допросах судьи Накамура в окружном суде вел себя с большим достоинством. Сломить его было невозможно. Когда судья Накамура высказывал суждение, возмущавшее Зорге, он наотрез отказывался отвечать. «В этих случаях,— рассказывает Икома,— я обычно старался помочь ему прийти в себя. Самым эффективным было заговорить с ним о состоянии хода германо-советской войны. Даже находясь в тюрьме, он проявлял необычайное беспокойство о судьбе Советского Союза» 61.

Итак, как же удалось Рихарду Зорге повернуть ход следствия таким образом, что дальнейшее ведение дела его организации перешло в руки гражданской прокуратуры и уголовного суда?

Ведение следствия по «делу Зорге» было начато чиновниками токко. Допросы самого Рихарда Зорге на этом этапе следствия вел инспектор токко Хидэо Охаси, который допросил Зорге 33 раза. По официальной версии, ни один из протоколов этих допросов не сохранился. Однако о содержании допросов Охаси можно судить по опубликованной в японском трехтомнике записи, сделанной полицейским чиновником и условно названной

«Первый вариант записок Зорге» 62. Судя по содержанию этого документа, а также по материалам последующего следствия и судебного разбирательства, Рихард Зорге, отвечая на вопросы Охаси о его связи с «Москвой», ограничивался употреблением слов «московские власти», «Москва». Можно предположить, что такая туманность формулировок Зорге скорее даже устраивала токко и прокуратуру, поскольку позволяла не передавать дальнейшего ведения следствия в руки кэмпэйтай. Токко и прокуратура были, видимо, озабочены тем, чтобы им не пришлось делить «лавры» за раскрытие этого сенсационного «дела» с кэмпэйтай. Можно предположить, что Зорге угадывал о существовавшем соперничестве между токко и прокуратурой, с одной стороны, и кэмпэйтай — с другой. Он искусно использовал это для достижения своей цели — избежать рук жандармерии. Ему удалось достичь ее — его дело, равно как и дела всех его товарищей, минуя кэмпэйтай, остались для расследования в гражданской прокуратуре.

Уже в феврале 1942 г. параллельно с токко формальные допросы главных обвиняемых по «делу Зорге» начала вести прокуратура Токийского округа (допросы Одзаки и Клаузена — несколько позднее, в марте). Этап следствия, проводившегося чинами токко, завершился 11 марта составлением «резюме» в отношении каждого обвиняемого. Дальнейшее ведение следствия было закреплено за прокуратурой.

Получив возможность продолжать борьбу — пусть да-же в крайне тесных рамках, предоставляемых японскими законами,— нужно было сделать все, чтобы не дать японским милитаристам использовать раскрытие группы для нанесения ущерба интересам Советского Союза, нужно было начинать бороться за жизнь своих товарищей и за смягчение их участи. Нужно было изобрести такие средства, которые позволили бы людям рано или поздно узнать правду о деятельности тех, кто в глубоком подполье боролся с фашизмом за предотвращение войны Японии против СССР.

ЗА КУЛИСАМИ СЛЕДСТВИЯ

Аресты Зорге и его товарищей совпали с уходом в отставку правительства Коноэ. К власти пришел генерал Тодзио, бывший военный министр в кабинете Коноэ. Образование правительства Тодзио, сохранившего за собой и портфель военного министра, а одно время посты министра внутренних дел, министра военной промышленности и начальника генерального штаба, знаменовало установление военно-фашистской диктатуры.

Приход Тодзио к руководству государственной политикой был осуществлен при самом активном участии военщины, ее хозяев — дзайбяну, дворцовой клики, всей правящей бюрократии.

Правительство Тодзио, сосредоточившее в своих руках огромную власть, как справедливо отмечают японские историки, «не внесло существенных изменений в прежнюю структуру императорской системы». Оно лишь «еще более увеличило права военщины» в определении курса государственной политики

Происшедшие в стране внутриполитические перемены оказали большое влияние на ведение следствия и судебного процесса по «делу Зорге».

С самого начала расследование «дела Зорге» держалось в тайне. Тотчас же после арестов участников группы министерство юстиции через прокуратуру Токийского округа наложило запрет на любые сообщения по этому вопросу в печати, по радио и т. д. Лишь спустя семь месяцев этот запрет был временно снят для того, чтобы опубликовать задним числом официальное сообщение об арестах и следствии 2.

«Дело Зорге» стало объектом пристального внимания высших правительственных сфер. И это понятно, ибо

1 «Сэнго Нихонси» («История послевоенной Японии»), т. 5, Токио, 1962, стр. 232 (далее —«История послевоенной Японии»).

среди главных обвиняемых находились известный немецкий журналист Рихард Зорге, который, не имея официального дипломатического статуса, считался вторым лицом после посла в германском посольстве, и Хоцуми Одзаки, видный журналист и авторитетный эксперт по проблемам Китая. Следственные органы предполагали, что в деятельности раскрытой организации были замешаны и другие лица, близкие к Коноэ: Кинкадзу Сайён-дзи — внук последнего гэнро 3 Японии, парламентарий Кэн Инукаи — сын премьер-министра, убитого правыми экстремистами 15 мая 1932 г., а также ряд ответственных работников правительственных и полуправительственных органов. Подозрение падало и на некоторых офицеров — сотрудников центральных органов армии и флота.

Учитывая общественное положение обвиняемых и других причастных к делу лиц, было решено создать нечто вроде специального правительственного комитета. В него вошли министр иностранных дел, заместитель министра внутренних дел, заместитель министра финансов, начальник генштаба, представитель военного министерства, губернатор Токио и начальник главного полицейского управления. В совещаниях этого комитета принимал участие представитель министерства юстиции, информировавший членов комитета о ходе расследования «Делом Зорге» лично занимался и сам премьер-министр генерал Тодзио, который, работая начальником жандармерии при штабе Квантунской армии в Маньчжурии, накопил немалый опыт полицейско-сыскной службы. Японские авторы сообщают, что на стадии расследования токко Тодзио лично давал указания начальнику главного полицейского управления по организации и ведению следствия5. Несомненно, что, проявляя столь большой интерес к «делу Зорге», Тодзио преследовал и свои личные политические цели.

Поскольку среди главных обвиняемых и лиц, причаст

4 См. «Материалы по современной истории. Дело Зорте», т. I, стр. 544.

ных к делу, были и такие, которые входили в окружение Коноэ, Тодзио, очевидно, считал, что не следует упускать благоприятного случая для укрепления своей власти и ослабления позиции своих противников внутри правящего лагеря. Хоцуки Одзаки, например, высказывал предположение, что одна из политических целей Тодзио заключалась в том, чтобы использовать «дело Зорге» как средство давления на так называемый институт дзюси-нов (старейших государственных деятелей) 6.

Это не лишено основания. Институт дзюсинов был создан после того, как совет гэнро прекратил свое существование, после смерти его последнего члена — принца Сайсндзи. В состав дзюсинов входили главным образом все бывшие премьер-министры, и совещанию дзюсинов надлежало выполнять роль консультативного органа при императоре. Они участвовали в принятии решения об отставке одного кабинета и назначении другого, а также в обсуждении кардинальных проблем государственной политики. И хотя мнение, высказанное дзюсинами, не было обязательным для правительства, их роль как составной части аппарата правящей олигархии была немаловажной.