Дело Зорге. Следствие и судебный процесс.
Шрифт:
Невозможно, конечно, было питать иллюзии и в отношении гражданского уголовного суда с его драконовскими законами. Но при всей своей архаичности уголовный суд давал пусть весьма ограниченную, но все же возможность осужденным излагать свою позицию, свой взгляд на деятельность организации и даже выступить в защиту своих товарищей. Наконец, разбор дела в уголовном суде давал какие-то шансы на приобретение гласности. А это не могло бы не сказаться на его исходе.
25 октября германский посол Отт получил возможность посетить Рихарда Зорге в тюрьме Сугамо. На свидание Отт явился в сопровождении посланников Кордта
Р Там же.
и Штаммера42. Свидание было очень коротким и, согласно послевоенным показаниям Есикава, было проведено при соблюдении
2) следователь должен присутствовать при беседе;
3) встречу необходимо ограничить пятью минутами;
4) Отту предлагалось говорить первому, затем его сю-ва будут переводиться на японский язык. Если следователь одобрит сказанное, он поднимет руку, и тогда Зорге может отвечать43.
Впоследствии Кордт рассказывал: «Мы направились в сопровождении сотрудника японского министерства иностранных дел в тюрьму Сугамо. Через несколько минут агенты полиции ввели Зорге в помещение, где мы его ждали. Он шел прямо, с поднятой головой и производил впечатление уверенного в себе человека. В ответ на наши вопросы он сказал: «Мне запретили давать вам какие-либо разъяснения». Он не проявил также желания воспользоваться предложенной нами защитой»44.
Да, Рихард Зорге отверг это предложение. Адвокат, действующий от лица гитлеровского рейха! Нет, коммунист Рихард Зорге наотрез отказывается от такой защиты.
В дальнейшем на соответствующей стадии судебного процесса в качестве защитника Зорге выступал японский юрист, назначенный судебными властями Японии. Это была обязательная формальность судебной процедуры. Но, как мы увидим, это была лишь пустая формальность, а адвокат сыграл в судьбе Зорге весьма неблаговидную роль.
Свидание Отта и его спутников с Рихардом Зорге, как утверждает Есикава, закончилось словами Зорге: «Видимо, это была наша последняя встреча». Посол Отт был изумлен и сильно изменился в лице. После свидания он заявил: «По поводу этого дела мы пока ничего не можем сказать. Единственно, о чем я прошу Вас, проведите расследование как можно скорее и быстрее сообщите нам результаты»45.
Арест Зорге явился полной неожиданностью не только для Отта, Мейзингера и других сотрудников германского посольства в Токио, но и для правительственных органов в Берлине, которые были убеждены, что арест известного немецкого журналиста Зорге явился следствием чрезмерно раздутой шпиономании японской полиции.
В меморандуме, составленном 14 ноября 1941 г. отделом службы прессы по делам Дальнего Востока германского министерства иностранных дел и подписанного начальником этого отдела Брауном фон Штуммом, говорилось следующее: «Рихард Зорге — с 1936 г. немецкий корреспондент в Токио газеты «Франкфуртср цайтунг» — 22 октября 1941 г. (дата ареста в документе указана ошибочно — С. Б.) был арестован японской полицией. Тогда же вместе с ним был арестован другой гражданин рейха — Макс Клаузен. Оба якобы за враждебную деятельность против государства.
Рихард Зорге — хороший специалист по Японии и талантливый журналист. Однако своими строго объективными критическими статьями он нередко навлекал на себя недовольство в стране, гостем которой являлся. По мнению компетентных немецких властей в Токио, подозрение о том, что Зорге принимает участие в коммунистической деятельности, должно считаться ошибочным.
По мнению посла Отта, близко знающего Зорге, речь, вероятно, идет об акции, которую можно отнести к политической интриге, поскольку Зорге располагал конфиденциальной информацией, касающейся японо-американских переговоров, рассматривающихся как государственная тайна.
За исключением короткого посещения Оттом, никакие свидания с заключенным не разрешены до сих нор. Вопреки неоднократным демаршам министерства иностранных дел японская прокуратура до настоящего времени отказывается дать для ознакомления материалы дела.
Передают, что в связи с этим делом было арестовано также большое число японцев» 46.
Таким образом, спустя месяц после ареста Зорге в Берлине, во всяком случае в ведомстве Риббентропа, все еще не была поставлена под сомнение лояльность Зорге по отношению к гитлеровскому рейху. Этому, как явствует из содержания меморандума, немало способствовала информация Отта, данная им как после ареста Зорге, так и после свидания с ним 25 октября. Но, вероятно, только такой информации было бы недостаточно, если бы за Зорге прочно не установилась репутация «надежного нациста». Умение Рихарда Зорге выдать себя за стопроцентного нациста, проникнуть в самое логово фашизма и использовать его деятелей в интересах своего дела было поистине потрясающим. Важность меморандума состоит в том, что он дает возможность разоблачить версию гестаповцев, возникшую задним числом, о том, что будто еще задолго до ареста Зорге японской полицией в гестапо было известно о «не совсем чистом» прошлом Зорге. В гестапо якобы даже предполагали, что Зорге связан с советской «секретной службой», но решили до поры до времени лишь установить за ним тщательное наблюдение и пока его не трогать, поскольку он-де полезен гитлеровскому рейху.
Автором этой легенды, ставшей впоследствии источником для всякого рода измышлений и кривотолков в работах многих зарубежных авторов, является Вальтер Шелленберг — протеже Гиммлера. В период деятельности группы Зорге Шелленберг занимал пост главы иностранной разведки СС, а в 1944 г., после ареста Гитлером Канариса, возглавил всю секретную службу гитлеровской Германии. В своих мемуарах, опубликованных в середине 50-х годов, Шелленберг пишет, что в связи с возникшей необходимостью он еще в 1940 г. исследовал «досье гестапо» на Зорге и нашел там материалы, возбуждавшие подозрения о «бона фидэ» (лояльности) Зорге к нацистской партии. Хотя эти материалы «еще и не доказывали убедительно, что Зорге в прошлом был
Фотокопия меморашЬш Брауна фонШтумш об аресте Рихард. Зорге и Макса Клаузена
членом германской компартии или советским агентом», Шелленберг якобы пришел к заключению, что, даже допустив возможность связи Зорге с советской разведкой, не следует отказываться от использования его «выдающихся знаний» в интересах гитлеровского рейха. Шелленберг якобы сам доложил об этом Гейдриху, бывшему в то время его шефом, и тот якобы согласился с ним, поставив условие, что за Зорге будет установлено тщательное секретное наблюдение. Миссию наблюдения за Зорге он поручил полковнику Мейзингеру *7.
Характеризуя Мейзингера, Шелленберг писал, что это «наиболее зловещая креатура Гейдриха в его шайке головорезов, выполнявшая самые подлые из его приказов» 48. По словам Шеллснберга, Мейзингер был энергичный и неразборчивый в средствах служака, обладавший большим опытом полицейской работы. С 1933 г. он был правой рукой главы гестапо Мюллера и принимал активное участие в разгроме германской компартии и организаций, находившихся под ее влиянием.
Как утверждает Шелленберг, он договорился с Мей-зингером, что тот проведет «полное расследование» деятельности Зорге и будет держать его под постоянным наблюдением. Результаты же Мейзингер обещал регулярно сообщать по телефону. Этот несколько странный способ передачи информации по столь «деликатному» вопросу, по-видимому, должен оправдать очевидный изъян в утверждении Шеллеиберга об установлении слежки за Зорге, поскольку он не мог предоставить в распоряжение читателей ни одного подтверждающего документа. Шелленберг утверждает, что информация Мейзингера о Зорге по телефону осуществлялась обычно через Мюллера. По вот беда — оба они говорили со столь ужасным «баварским акцентом», что Шелленберг никогда не мог их понять достаточно хорошо. Все же он «припоминает», что доклады Мейзингера о Зорге были всегда положительными. Однако, пишет далее Шелленберг, Мейзингер проговорился работникам яцонской секретной службы, что Зорге находится под подозрением. Это-де и навело японскую полицию на след группы Зорге49.