Демельза
Шрифт:
– Закон этого не признает.
– Я и не ожидаю этого от закона. Я прошу вас это признать.
Шотландец закрутил усы.
– Нет и нет, капитан Полдарк. О Боже, нет. Я в мундире, а вы нет. Этими моральными призывами меня в угол не загнать.
– Но моральные призывы - самая эффективная сила в мире, капитан. В Америке нас разгромили больше они, чем сила оружия.
– Что ж, в следующий раз испробуйте их на моих солдатах. Они оценят такую перемену, - МакНил осадил коня.
– Думаю, мы зашли достаточно далеко, капитан.
– До Тревонанса
– Но я всё больше сомневаюсь, что мы придем к согласию. Пора прощаться. Я должен был убедиться, что вы серьезно отнеслись к моему предупреждению.
– Уверяю вас, так и есть.
– Тогда нет нужды продолжать... в этот раз. Возможно, мы встретимся еще... надеюсь, при других обстоятельствах.
– Буду с нетерпением ждать встречи, - сказал Росс.
– Если снова окажетесь в этих краях, мой дом в вашем распоряжении.
– Спасибо, - МакНил протянул ему руку.
Росс стянул перчатку, и они обменялись рукопожатием.
– Вы где-то поранили руку?
– спросил МакНил, взглянув на поцарапанные пальцы.
– Да, - согласился Росс, - попался в ловушку для кроликов.
Они попрощались и разъехались, Росс поехал своей дорогой, а МакНил повернул назад к Солу. По дороге военный энергично подкручивал усы, а сдавливаемый смех сотрясал его мощную фигуру.
Медеплавильный завод растянулся вверх по склону бухты Тревонанс.
Огромные столбы дыма от печей можно было заметить издалека, а в этот безветренный день дым стелился по долине, закрывая солнце. Работы велись с удвоенной силой, с большими кучами угля и пепла и бесконечным потоком мулов и людей, мельтешащих вокруг плавильни и причала.
Сначала Росс спешился, чтобы осмотреть выполненные работы. Построили уже несколько печей, какие-то для обжига, а какие-то - для плавки руды. Медь обжигалась, затем плавилась, через определенные интервалы удалялись отходы, пока через двенадцать часов расплавленную медь не опрокидывали в корыто с водой.
Это внезапное охлаждение давало массу мелких зерен, которые нагревались еще двадцать четыре часа и снова опрокидывались в воду, пока, наконец, неочищенная медь не сбегала в формы из песчаника, чтобы охладиться.
Эта плавка и очистка нужно было выполнить несколько раз, прежде чем медь не достигнет надлежащей чистоты. Весь процесс занимал в среднем две недели. "Неудивительно, - подумал Росс, - что для выплавки тонны меди требуется в три раза больше угля, чем для выплавки тонны олова. А уголь идет по пятьдесят шиллингов за вей [12] .
12
Вей - мера сыпучих веществ объемом около 1450 литров.
Хотя работы начались только три месяца назад, он заметил, как болезненны и бледны многие мужчины, которые здесь трудятся. Жар и дым могли
Дым погубил растительность этой красивой бухты. Папоротник почернел на месяц раньше срока, а листья деревьев скукожились и потеряли цвет. В задумчивости он подъехал к Плейс-хаусу, стоящему на другой стороне долины.
Когда его проводили, сэр Джон Тревонанс еще завтракал и читал "Очевидца".
– Ах, Полдарк, присаживайтесь. Вы рано. Но значит, что я опоздал, так ведь? Я жду Тонкина не раньше, чем через полтора часа, - он тряхнул газетой.
– Чертовски беспокойное дельце, а?
– Вы имеете в виду беспорядки в Париже?
– уточнил Росс.
– Несколько экстравагантно.
Сэр Джон положил в рот последний кусок телятины.
– Но чтобы король им уступил! Бог мой, он, должно быть, совсем размазня! Пары залпов картечи, вот на что они нарывались. Говорят, граф д'Артуа и некоторые другие покинули Францию. Удрать при первых же раскатах грома!
– Что ж, мне кажется, это заставит французов заниматься своими собственными делами, - сказал Росс.
– Англия же должна воспользоваться намеком и навести порядок в своем доме.
Сэр Джон какое-то время жевал и читал молча. Затем он скомкал газету и нетерпеливо бросил её на пол. Огромный датский дог, лежавший у камина, поднялся, понюхал газету и отошел - запах ему не понравился.
– Этот человек, Фокс!
– произнес баронет.
– Черт подери, да он дурак, каких не сыскать! Сбился с пути, хвалит подобный сброд. Можно подумать, что врата рая открылись!
Росс встал и подошел к окну. Тревонанс посмотрел ему вслед.
– Ну только не говорите мне, что вы виг! Ваша семья никогда не была в числе их сторонников, только не виги.
– Я не виг и не тори, - ответил Росс.
– Однако вы же поддерживаете кого-то. За кого бы вы проголосовали?
Росс снова какое-то время помолчал, нагнулся и потрепал пса. Он редко думал о таких вещах.
– Я не виг, - произнес он, - и никогда не мог бы принадлежать к партии, которая ведет собственную страну к пропасти и восхваляет добродетели других стран. От самой этой мысли мне не по себе.
– Понял, понял!
– сказал сэр Джон, ковыряясь в зубах.
– Но не могу я принадлежать и к партии, которая спокойно взирает на теперешнее состоянии Англии. Таким образом, вы видите, в каком я затруднении.
– Я не думаю...
– И вы не должны забывать, - продолжил Росс, - что прошло всего несколько месяцев, как я сам штурмовал тюрьму. И в ней содержалось значительно больше, чем шесть узников Бастилии. Это правда, я не шествовал по улицам Лонсестона с головой тюремщика на шесте, но вовсе не значит, что я не испытывал подобного желания.