Демон-Хранитель
Шрифт:
— О, — начал говорить пьяный отец, обращаясь к мертвецки никаким собутыльникам, — парни, у нас сейчас будет бухло, — потом еле сконцентрировал свой взгляд на моем лице, совершенно буднично произнёс: — Она сейчас нам их заработает…
В моих глазах потемнело, и я обернулся к бледной девушке.
— Ева, зайди в свою комнату и прикрой дверь, — приказал я ей и она послушно скрылась.
Мои крылья в миг появились и раскрылись, маяча перед ним чёрным покрывалом, вызвав дикий ужас, мужчина начал дёргаться, но из «объятий» демона не так просто вырваться.
Глаза полыхнули ярким рубиновым пламенем так, что мужчина мгновенно
— Каждый раз, когда ты пригубишь стакан, я буду приходить к тебе. Каждый раз, когда тебя посетит шальная мысль притронуться к своей дочери хоть пальцем, я стану твоим личным демоном на всю оставшуюся жизнь и, поверь, в загробной я тоже тебя не оставлю. И если Ева пожалуется мне, что ты её бьёшь или предлагаешь мужикам, или она не будет ходить в школу, я сделаю всё для того, чтобы тебя лишили родительских прав, и жить тебе будет не на что, пособия на несовершеннолетнего ты тоже лишишься, — произнёс я вновь становясь человеком, видя, как он трясётся. Почувствовав резкий запах мочи, с презрением оттолкнул его. Он не отрываясь смотрел на меня, трезвый как стёклышко. — Я приду завтра, и если я найду всё в таком же состоянии, тебе будет очень страшно, ещё страшнее, чем сейчас и думаю, ты не обойдёшься мочеиспусканием.
Я с ненавистью смотрел на него: этого опустившегося человека проняли только слова о том, что он может лишиться пособия на свою дочь, и ему не на что станет пить. Он кивнул и я с омерзением оттолкнул его от себя, а тот плюхнулся на пол и заскулил. Я уже знал, что это не он изнасиловал подростка, покопавшись в его голове. Да, он был забулдыгой, избивавшим свою дочь порой до полусмерти, но он не насиловал её. Ева выглянула из комнаты и огромными глазами неотрывно смотрела то на меня, то на отца, который в хаотичном порядке ползал по полу и гремел бутылками, сгребая их в кучу.
Я выволок за шиворот двух пьянчуг, обитавших ранее на полу квартиры и оставил их освежиться на улице. Ева провожала меня. Я чувствовал её страх, и в то же время я увидел надежду, тонкий лучик, очень блеклый, где-то на дне души. Я потянулся к карману пиджака, достал записную книжку с ручкой и написал свой номер телефона.
Подавая бумагу, сказал:
— Если тебе хоть что-то понадобится, тут ты всегда найдёшь меня, в любое время, — немного погодя, вздохнув, продолжил: — Если всё-таки решишься рассказать о том, что с тобой случилось и кто это сделал, я помогу.
Я увидел, как болезненно дёрнулась девушка и из её сознания выплыл образ насильника. Я хотя бы знал, как он выглядит и думал уговорить девушку рассказать об этом в полиции. Но самое главное, что мне нужно было для того, чтобы помочь ей — чтобы в её жизни появилось что-то настолько светлое, чтобы оставшаяся тьма отошла на второй план. Попрощавшись, я взглядом проводил её, пока шёл до двери подъезда и уже на улице подождал, пока в окне её комнаты не появилась её любопытная головка. Махнув ей на прощание, нырнул в автомобиль, спеша попасть как можно скорее домой.
Я спешил домой к Дженнифер, в её тепло, в уют, созданный её руками, к полкам, заполняемым нами книгами, к семейным ужинам, к нашим горячим спорам по сюжетам к фильмам, к совместному утреннему душу, к поцелуям как бы невзначай, мимолётным, которые никогда не заканчивались на поцелуях…
Дом встретил меня спокойствием, лёгким бормотанием и тусклым светом
— Расскажи, — шепнула она, видя моё состояние.
— Я встретил человека, подростка, девочку, у которой нет хранителя, нет искусителя, она пустая, не защищённая вообще ни кем, и её жизнь ужасна, Джен… — начал я, чувствуя её поддержку, чувствуя, как она сжала мои пальцы, с каждой секундой становящиеся горячее.
Я взял себя в руки и ощутил, что прикосновение стало терпимым для неё. Вот ведь упрямая: никогда не разомкнёт рук, даже если ей будет очень больно.
— Я смотрел на неё, а видел тебя, я просто представил, что на её месте могла быть ты, а меня бы не было рядом…
— Но ты был всегда рядом, — произнесла она и как всегда разбила мой ужас одной фразой, и потом чуть спешно, волнуясь, произнесла, задрав рубашку пижамы: — Смотри.
И я увидел лёгкое еле заметное свечение, исходящее от живота Джен.
— Что это? — спросила она, с любопытством глядя на меня.
— Наверное, это наше чудо, — ответил ей я, улыбаясь и притягивая к себе и целуя в макушку.
Но смутная тревога прочно засела в моём сердце.
Учитель. Хрупкость
Прошло три месяца после описываемых событий.
Я взглянул на класс исподлобья, спрятав от учеников готовые вот-вот вспыхнуть в моих глазах хитрые огоньки. Подростки недоумённо пытались сообразить, как ответить на мой вопрос.
— Ну же, вы сами просили тему войны, — подтрунивал я над ними, оглядев с интересом каждого приходящего ко мне на факультатив и «терпящего» меня со своими высокими требованиями для старшей школы. Все мои двадцать пять душ со всего потока подростков их возраста — дети, которых тянуло поразмыслить, которые ставили себе цели более высокие, чем просто закончив школу, получить аттестат.
Мой холодный взор скользнул по рядам и остановился на Еве, она что-то писала и, не отрывая взгляда от тетради, подняла руку, в задумчивости сморщив лоб, потом всё же подняла голову. Мои губы тронула лёгкая улыбка, своей энергией приободрил девушку. Она смущённо улыбнулась и прошла за кафедру. Она зачитывала свой доклад, а я уже подмечал изменения в ней: спина выпрямилась — значит, груз трудностей поубавился, плечи расправлены — значит появилась уверенность, голосок звучит без срывов, речь ясная, единственная из классов на факультативе безусловно и бесконечно впитывающая в себя всё новые знания, всегда за книжкой, даже на переменах. Мне хотелось поделиться с ней ещё большим объёмом знаний, хотелось научить её самому лучшему для любого мыслящего существа во всех вселенных вместе взятых — умению критично мыслить, впрочем, это ей было доступно, и она быстро поглощала знания. Я стал частым гостем в её квартире, скорее для острастки её опустившегося отца, нежели для контроля девочки, что-что, а дисциплина у неё была железной, чего всегда не хватало Джен. Хотя жизненная хватка у последней была посерьёзнее — сказывались демонические корни.