Демон в моих глазах

Ренделл Рут

Антони направился к станции метро, где мальчишки уже заняли свой пост. На этот раз с ними был еще и темнокожий мальчик. Ребята узнали Антони и, вместо того чтобы просить деньги, просто поздоровались.

– А почему бы нам не устроить костер на вот этом пустыре?

Но, даже начав говорить, Антони пытался себя контролировать. Ведь именно так может начать разговор с детьми любой педофил и извращенец.

– Если вы не против, – быстро продолжил он, – то давайте обсудим это с вашими родителями.

Лерой, темнокожий мальчик, жил со своей матерью в одном из домов на Бразенос-авеню. Оказалось, что Линтия Карвиль трудится социальным работником на полставки, что сразу вызвало симпатию Антони, хотя и без этого он не прошел бы мимо этой женщины. Он не мог отвести взгляда от этой

статной дочери африканских богов, с ее идеально пропорциональным темнокожим лицом и черными шелковистыми волосами, намазанными маслом, которые были собраны в тяжелый узел у нее на затылке. Однако при этом Антони не забыл про свой план, рассказал его, и через десять минут к ним присоединились белые соседи, председатель местной Ассоциации жителей района Бразенос и мать одного из приятелей Лероя, Стива. Председателю идея Антони очень понравилась. Уже много месяцев ассоциация боролась за то, чтобы управа превратила пустырь в детскую площадку. Подобное событие наверняка сыграет им на руку. 5 ноября можно устроить большой праздник и, может быть, даже пригласить на него представителей управы. Линтия сказала, что берет на себя хот-доги, а в помощь себе пригласит маму еще одного мальчика, Дэвида. А когда Антони рассказал им о залежах дерева в подвале своего дома, то Стив сообщил, что у его старшего брата есть тележка с корзиной, которую он может подкатить к 142-му в следующую субботу. Потом они обсудили чучело Гая, которое мама Стива обещала нарядить в старый костюм своего мужа. Линтия приготовила много крепкого и очень вкусного кофе, и на Тринити-роуд Антони появился только ближе к ланчу. Он совершенно забыл, что Джонатан переезжает на новую квартиру. Переезд, как убедился Антони, был в самом разгаре. Брайан и Джонатан таскали вниз коробки и укладывали их в сильно потрепанную машину Брайана.

Весты нигде не было видно.

– Я вам сейчас помогу, – вызвался Антони и тут же пожалел об этом. Брайан хлопнул его по спине и торжественно заявил, что теперь он знает, к кому можно обратиться, если ему потребуется дружеское участие после отъезда Джонатана.

У Джонатана, так же как и у Антони, не имелось собственной мебели, но у него были сотни пластинок и довольно много книг, самой тяжелой и часто используемой из которых был Оксфордский словарь цитат. Пока они работали и подкреплялись рыбой с жареной картошкой, которую купил Брайан, проигрыватель продолжал играть. Взрывы хохота из «Электры» Штрауса раздавались с такой маниакальной последовательностью, что Антони боялся, что в любой момент может появиться Артур Джонсон. Однако тот не появился даже тогда, когда Джонатан грохнул ящик с продуктами прямо на лестнице и чуть не умер от хохота, наблюдая, как из обломков вытекают яичные желтки, коричневый соус и «долгоиграющее» молоко.

Ездить туда и обратно им пришлось несколько раз. Новое жилище Джонатана было гораздо меньше, чем то, которое было у него в 142-м. Находилось оно в старом доме, расположенном в самом неблагоприятном районе Кенборна. Подобная альтернатива Тринити-роуд поразила как Брайана, так и Антони. «Что же такое случилось с Джонатаном? – не преставал он спрашивать себя. – Почему бы не отказаться от задуманного даже сейчас? Если Дин попросит, Каспиан точно согласится предоставить ему его старую комнату».

– Нет, – сказал Джонатан, – он этого не сделает. Комната уже сдана какому-то цветному. – А потом добавил, как Цицерон – правда, не так высокопарно: – O tempora, o mores! [21]

Проигрыватель выносили в самом конце. Для этого была необходима коробка, и Брайан с Антони отправились в комнату последнего – тот вспомнил, что видел у себя в шкафу подходящую коробку. Книги произвели на Брайана большое впечатление, и через какое-то время он уже все знал о научной работе Антони. По-видимому, Брайану казалось, что написание научной работы сродни написанию захватывающего триллера.

21

О времена! О нравы! ( лат.)

– А вот был еще один

случай, который может показаться вам интересным, – сказал он Антони, когда они проезжали мимо кладбищенской ограды. – Может быть, и в работе удастся использовать. В прошлом месяце исполнилось двадцать пять лет с того момента, как Кенборнский убийца задушил свою первую жертву. Девушку звали Морин Кован.

– Прямо на кладбище?

– Нет. На тропинке, которая проходит сзади. Множество людей используют ее, чтобы сократить путь от Военного госпиталя до остановки Элм-Грин. Она была проституткой, которая промышляла в этом районе. Я тогда был еще маленьким, но все хорошо помню.

– Маленьким? – переспросил Джонатан. – Да брось придуриваться, тебе тогда было уже тринадцать.

Казалось, что это замечание задело Брайана, но отвечать Дину он не стал.

– Убийцу так и не поймали. Свой следующий удар он нанес через пять лет, – Брайан с такой легкостью использовал эту газетную формулировку, как будто говорить подобными клише для него было обычным делом. – На этот раз это была учащаяся медицинского училища Бриджит Как-ее-там. В общем, ирландка. Он задушил ее на клочке свободной земли между больницей и железнодорожным мостом. Как думаешь, Тони, он был психопатом?

– Думаю, да. Это что, был один и тот же человек в обоих случаях?

– Так думали копы. Но больше убийств не было – то есть я имею в виду, нераскрытых. Как думаешь, Тони, почему все так получилось?

– Мог переехать в другой район, – ответил Антони, которому этот разговор начинал надоедать. – Или умер, – добавил он, потому что самому ему в год первого убийства был всего один год.

– А может быть, сел за что-то совсем другое, – предположил Брайан. – А может, находится в психушке. Меня всегда интересовало, появится ли он где-нибудь и нанесет ли еще один удар. – Он припарковал машину перед новым жилищем Джонатана. – Ну и трущоба! Джон, старина, еще не поздно вернуть все назад. А пока можешь пожить у нас с Вестой. Будешь спать на диване.

– О боже! Вот уж действительно каждую минуту рождается лох [22] , – произнес Джонатан. Его слова прозвучали словно очередная цитата, и, вполне вероятно, подумал Антони, так оно и было.

Они пригласили Антони в «Великого герцога», чтобы закончить день хорошей выпивкой, но тот отказался. Было уже почти пять часов. Вернувшись домой, Антони погрузился в изучение докторской диссертации Дж. Г. Миллера «Предварительная оценка первичных и невротических психопатов», мысленно напомнив себе перевести часы – летнее время заканчивалось.

22

Фраза приписывается Ф. Т. Брауну, и смысл ее состоит в том, что обманщик всегда может найти доверчивых людей.

Сидя у своего наблюдательного пункта и глядя из окна столовой, Артур увидел, как прибыл новый жилец комнаты № 3. Сначала он подумал, что это просто еще один посетитель, может быть один из приятелей Ли-Ли Чан или Антони Джонсона, потому что никогда еще новые жильцы не появлялись в доме таким образом. Мужчина был абсолютно черным – таким же черным, как такси, на котором он приехал. Черными были не только его кожа и волосы – он был одет в черное кожаное пальто, и даже на таком расстоянии Артур понял, что оно, должно быть, стоило немалых денег; а из багажника машины прибывший извлек два больших черных кожаных чемодана. Артур в ужасе подумал, что новый жилец выглядит в точности как какой-то гаитянский тонтонмакут [23] . Он видел таких персонажей по телевизору и не удивился бы, если бы ему сказали, что под дорогим и стильным пальто у новоприбывшего спрятаны пара револьверов и нож. Наверняка приехал к нам, но к кому именно?

23

Тонтонмакуты – тайная полиция гаитянского диктатора Дювалье по прозвищу Папа Док. Отличались большой жестокостью и коварством.