Демоница и Девственник
Шрифт:
Говорить с ним было бесполезно, больней ударов были касания демона, но ни стона, ни звука. Этим она могла порадовать, но радовать его в её планы не входило. Но, всё же, не выдержав, она процедила сквозь зубы:
— А ты только и можешь причинять боль женщинам и слабым. А такие, как он, тебе не по зубам!
На её теле появлялись синяки от сильных лап демона, и кровавые царапины на нежной фарфоровой коже. И вновь в душе тьма и непроглядная всепоглощающая пустота. Чувство грязи, и будто она вновь истерзанная и униженная лежала на полу оплеванная солдатнёй…
Глава 35
Елисей, чуть шатаясь, добежал до какого-то поваленного бревна, сел
Несколько раз пробежавшись глазами по строчкам, Елисей встал и, с трудом дойдя до костра, сжёг записку в огне, а потом долго сидел, бездумно глядя на пламя. Долго-долго парень сидел почти без движения, а потом поднял взгляд и увидел замок. Мария. Он бросил её вот так, одну.
Елисей встал и вошёл внутрь замка, пробираясь по коридорам и путаясь в поворотах, но вдруг… Шум. Крик? Рычание? Демон… Чуть дыша, парень на цыпочках покрался на звук. То, что он увидел повергло его в шок — разъярённый демон грубо брал беззащитную девушку, а та была словно бы и не живая вовсе…
Демон делал с ней всё, что только хотел, терзал, насиловал, и смеялся. И в глазах был холодный огонь. Нет, ему не было её жаль, ему нравилась эта власть.
— А ещё, у меня подарочек для тебя! — Умберту рассмеялся, и застегнул на руке девушки тонкий металлический браслет. — Эта штучка полностью блокирует твою магию. Это чтобы ты помнила своё место и не слишком расслаблялась на задании. — Он рассмеялся и исчез.
И вместе с ним исчез шикарный замок. Мария лежала на земле, израненная, обнажённая. Елисей подбежал к девушке, завернул её в свою кофту и осторожно взял на руки.
— Мэри… Мэри… Ты… Жива?.. — Голос его дрожал.
Казалось, в глазах не было ничего, бездна. Она потерла запястье, где как наручник, красовалась серебряная змея. Символ принадлежности высшему демону — тому, кому не могли поставить метку, надевали этот наручник. Она улыбнулась разбитыми губами.
— Да ладно, что со мной будет? Через пару минут моё тело вновь зажигает, сможешь продолжить… — Она рассмеялась, словно в забытьи. А потом вздохнула, увидев, что перед нею вовсе не демон. Она смотрела с каким-то ужасом. — Зачем ты здесь? Уходи немедленно! Сказала же, оставь меня! Почему ты не понимаешь, глупый мальчишка? — Впервые за сотню лет по её щекам скользнули слёзы, скупые, но их соль так обжигала раны… Девушка дрожащими руками пыталась прикрыть наготу и скрыть увечья.
— Прости… Прости… Я не смог тебя защитить… — Обнимая её бережно и нежно, Елисей опустился возле костра. — Если бы я знал… Я не оставил бы тебя одну. И это всё из-за меня… Прости, прости меня, Мэри… Я… Выполню твою просьбу, пожалуй, это единственное, что я могу сделать для тебя… Но до Москвы мы дойдём вдвоём. Я не оставлю тебя больше. — Он смотрел в её глаза и пальцами аккуратно вытирал её слёзы.
— Глупый мальчишка! Ты не слышишь меня. Я сама виновата во всем этом, сама и расплачиваюсь. На моей совести слишком много жизней, слишком много грехов. Ненавидь меня, проклинай, но не смей жалеть! Посмотри на меня, я погубила этот мир, я отвечаю за это, теперь я даже помочь не смогу… Я знаю, что у тебя моя сумка, позволь я приведу себя в порядок, и не смотри на меня так тоскливо. Всё что можно было сломать, давно сломано, я даже чувствовать не умею. — Мэри вытерла глаза, удивляясь слезам. А самым удивительным было, то, что раны её не заживали так быстро, как обычно.
Елисей опустил её на землю, помогая встать, протянул сумку, и вновь сел, глядя лишь в огонь, чтобы дать девушке возможность спокойно одеться.
— А тебе не требуется помощь? Раны точно заживут сами? — Голос его звучал тихо и робко.
Он
День был прохладным и пасмурным. Ветер терзал хрупкое тело девушки, трепал волосы, а она была лишь в одной кофтёнке Елисея. Поднявшись на нетвердых ногах, кутаясь в эту кофту, она будто старалась согреться не от погоды, а от холода внутри.
— Спасибо… — Тихо шепнула она, в глазах были слёзы и столько тоски, что парень, кажется, забыл, как дышать, сочувствовать ей… вздор. — А раны, да заживут, наверное.
Где-то за километр от их привала был почти пересохший водопад. Выжженные окрестности и маленький ручеёк, там где водопад некогда ниспадал мощным потоком. Теперь вода едва текла, и такой струйкой едва можно было вымыться, но Марии было всё равно, лишь бы смыть с себя эту грязь, смыть позор и унижение.
Вода терзала раны, жгла, и слёзы которые все же пролились, вода скрывала. Нет, не увидит он её слез, не увидит что она сломанная и что ей больно. Раны заживали, но медленно.
Вымывшись, девушка тут же собрала волосы. Оделась, наглухо закрывая тело, что бы парень даже не хотел смотреть на неё. Да и погода прохладная вполне это позволяла. Джинсы и водолазка, кеды и убранные волосы. Водолазка, всё же, подчеркивала стройную и нежную девичью фигурку. Так она и вернулась к парню, держа в руках его кофту. А он, кажется, так и сидел не шелохнувшись.
Елисей не взял кофту из её руки, а взял девушку за запястье, притянул к себе и усадил её рядом, мягко обняв за плечи, словно бы стараясь поделиться с ней своим душевным теплом, хоть немного согреть и утешить. Улыбка его была печальной, но всё же, очень тёплой и искренней. И в нём всё ещё горел тот огонёк, тот свет уверенности и решимости, и в глазах была всё та же чистота.
Совсем ещё мальчишка, юнец, — пронеслось в её голове. Только с ним было так тепло, спокойно и светло. В его глазах горел огонь жизни, полный мечты и ожидания, надежды на лучшее. Её же глаза казались потухшими и безжизненными… да и вообще жила ли она? Тугая коса волос цвета горького шоколада, бережно облегала её голову, представляя собой нечто вроде венка.
Девушка достала сигареты, и нервно закурила. Она вдруг начала странный разговор, сама не понимая, зачем и для чего…
— Знаешь ли ты, Елисей, кто я? Нет, не сейчас, правильнее сказать — кем я была в прошлом… — Она закрыла глаза и глубоко затянулась, пробуя на вкус дым сигареты, получая от этого наслаждение. Скорее, этот разговор она вела сама с собой, нежели с парнем, который замер, слушая её голос. — Хотя, откуда тебе знать, тебе отроду-то лишь восемнадцать… — Усмехнулась, Словно прочитав его мысли. — Я — Мария Михайловна Романова. Да, та самая, которая племянница последнего императора. Член императорской династии, которая правила этой землей триста лет. — Девушка горько улыбнулась. Глаза оставались так же безжизненно пустыми. — Ты хотел бы спросить, почему я, столь знатная особа, связалась с демонами, продала душу… Я расскажу… Только не перебивай и не смотри на меня как на жалкое и слабое создание.
Это был 1917 год, февральская революция. Около двухсот лет назад. Сейчас это подают как великую бескровную революцию, рассказывают как всё гладко и хорошо прошло. Но они не знают, они не жили в это время… А крови было пролито немало.
Восставшие солдаты и чернь расправлялись с каждым, кто не занимал их сторону, грабили дома аристократов, насиловали и убивали с особой жестокостью. Кровь лилась рекой. Все, кто мог, тогда бежали заграницу, спасая только свои жизни…
Власть. Сколько жизней она загубила.