Демонология Сангомара. Небожители Севера

Штольц Джейн

Уилл на ватных ногах подошел к купцу, тот кивнул и, посмотрев сначала в черные глаза молодого Старейшины, потом на графа, сглотнул слюну. В его глотку через мгновение вцепился вампир и, пару раз подергавшись, Лугос закрыл глаза и упал, но был подхвачен присосавшимся Уильямом. Через пару минут бездыханное тело свалилось наземь – осушенное. Граф протянул вампиру чистый платок.

– Как ты считаешь, Лугос был прав, когда убил трех людей? – спросил граф у Уильяма, когда они вдвоем поднимались по ступенькам назад. Йева уже успела к этому времени покинуть тюремное отделение и вернуться в постель.

– Тяжело

сказать, господин. То, что он узнал, было для него таким большим ударом и несчастьем, что необходимость в наказании, таком жестоком, стала для него первостепенной. Он верил, что поступает справедливо, верил всем сердцем.

– А что думаешь ты? – слегка улыбнулся Филипп. – Как сторонний наблюдатель?

– Похоже, что я стал бездушным, – вздохнул грустно Уильям, прокручивая в голове воспоминания Лугоса, – Но я считаю, что жена купца и его друг, Эртольф, заслужили наказания. Но не сын. Он не был виновен в том, что был зачат от другого отца. Но это так все сложно, господин… Мир оказался таким многогранным, что, видя его глазами других, я обнаруживаю, что белое видится им черным, а черное – белым.

– Это не бездушие, просто ты взрослеешь на глазах, Уильям, – тепло посмотрел на молодого вампира Филипп. – Да, мир очень сложен и понять его до конца, познать истину, что ускользает постоянно из рук, подсовывая вместо себя предрассудки – тяжело. Ох, помнится старина Гиффард всегда мог мастерски отделить истину от правды.

Молодой Старейшина промолчал, он шел позади Филиппа, держась за влажные стены, чтобы не упасть. В голове мелькали воспоминания двух убитых и вампир тяжело вздыхал от совершенного им чудовищного поступка.

– Знаете, господин, я много раз думал о том, зачем Гиффард это сделал. Ну, передал дар.

– Ну и?

– И я не могу понять, зачем он это сделал – передав кровь мне, он убил себя, совершенно добровольно. Он ведь мог же постараться отползти, скрыться, раз уж бессмертен. Но отдать дар мне, простому рыбаку без фамилии… Почему назвал наследником? Я часто вспоминаю то, что он мне говорил, и так жалею, что не услышал все до конца. Мне кажется, что там было что-то важное… – тяжело вздохнул Уильям, отчего-то чувствуя стыд.

– Я тоже постоянно думаю о том, что сделал Гиффард, – признался Филипп. – У него действительно был шанс просто отползти как можно дальше, и Райгар, вероятно даже не стал искать бы его. Ну, а если бы у тебя была возможность все изменить, ты бы оставил мать и убежал от вурдалаков, пока те тебя не истрепали?

– Нет! – воскликнул Уильям.

– Но почему? Разве твоя жизнь, молодого мужчины, если смотреть объективно, не важнее жизни старой женщины, которой и так осталось жить пару лет от силы? – Филипп развернулся, остановился и, встав на пару ступенек выше, посмотрел в глаза молодому мужчине.

– Это же семья, господин. – пробормотал Уилл в ужасе, испугавшись даже одной такой мысли. – Как можно предать тех, кто дорог?

Граф фон де Тастемара промолчал, ступеньки кончились и двое вампиров поднялись на первых этаж. Брасо-Дэнто еще не тронул рассвет и дождь заливал город, находящийся во мраке. Залы замка были пусты, слуги спали в своих постелях, лишь конюхи заботливо подготавливали коней для господ.

– Можешь вернуться к Йеве, у Вас есть время до рассвета, – наконец, где-то между вторым и третьим этажом, тихо промолвил граф. – Базил позовет Вас, когда все соберутся, и жду тебя с дочерью внизу. В дорогу, если хочешь, возьми что-нибудь почитать, потому что путь у нас займет, по моим прикидкам, дней пятнадцать-семнадцать.

На четвертом этаже Филипп свернул в коридор и направился к кабинету, Уильям же, довольный, взлетел по ступенькам вверх, словно птица. Он подошел к спальне Йеве и, не стуча, вошел внутрь. В кровати лежала под одеялом Йева, она не спала, поэтому когда увидела вошедшего Уилла, удивленно поднялась. Бронзовые волосы волнами лежали на плечах, прикрытых нижним платьем, а на бледном личике блестели огромные зеленые глаза, которые были подобно двум изумрудам.

Без слов, а они здесь и не были нужны, молодые вампиры разделись и, прыгнув в нагретую постель, Уилл обнял девушку и прижал к себе.

Близился рассвет, мысль о котором словно холодное щупальце обвивалась вокруг сознания Йевы. Лежа на подушке рядом с рыбаком, она размышляла о природе ее чувств к нему. Слегка опьяненный кровью, Уилл дремал, забывшись снами, в которых присутствовали Йева и Вериатель, но почему-то не нашлось места для Линайи.

Йева тихонько вылезла из-под одеяла, взяла с кресла заготовленный дорожный костюм. Сначала она надела теплое нижнее платье чуть выше колена длиной, на ноги натянула вязаные шерстяные чулки черного цвета. Поверх платья было надето еще одно – коричневое шерстяное, с поднятым воротником, который, украшенный вышивкой золотыми нитями, должен был защищать шею от ветра. Рукава платья доходили до большого пальца и плотно облегали руку по всей длине, а подол с вышивкой по краю опускался до икр. Сам силуэт был приталенным и в области груди и талии платье затягивалось на шнурки черного цвета.

Расчесав длинные, до пояса, волосы, которые отливали огненной бронзой при свете, девушка заплела толстую косу, затем обвила ее вокруг головы и закрепила привезенными южными купцами заколками. Из украшений девушка достала лишь небольшие золотые серьги, выполненные в виде листьев. Да и те спрятала в небольшую суму, не желая позориться в походе вычурностью наряда. Правда, время от времени, чтобы дырки в ушах не затянулись, Йеве все же придется их надевать.

Серьги эти Йеве подарил Филипп, а сам же граф фон де Тастемара, в свою очередь, приобрел их за хорошие деньги у тех же купцов из-за Черной Найги. По обыкновению, женщины Севера не носили сережек и даже понятия не имели, что можно украшать уши, проделав в них дырочки. Эта мода на серьги была навеяна Югом относительно и бушевала сейчас лишь в близких к Черной Найге Королевствах.

Надев теплые и мягкие сапожки высотой чуть ниже колена, Йева, находящаяся мыслями не в этой комнате, а уже в Йефасе, обернулась.

На краю кровати сидел Уильям. Он наблюдал весь процесс одевания и теперь с хитрой улыбкой разглядывал Йеву. От неожиданности, думая, что Уилл еще спит, девушка вскрикнула.

– Мне тоже пора собираться, – тихонько сказал молодой Старейшина и поднялся, подбирая с полу разбросанные вещи. – а то я совсем в край уже обнаглел, когда под носом у графа стал заходить в комнату его дочери.