День без конца и без края
Шрифт:
– Ребятки, где здесь контора станции?
– А вон там, в крайнем доме.
Мария Ивановна пошла к тому крайнему дому, а ребятишки опять запели:
Не разбужу я песней удалою
Роскошный сон красавицы мо-ей!
Мария Ивановна поднялась на крыльцо, открыла дверь и чуть не вскрикнула от удивления - за столом сидел Макарьев.
– Миша? Ты?
– Она заплакала.
– Что с тобой?
– Васю вспомнила...
Макарьев встал, скорбно склонил голову. Помолчали.
– Крепись,
Она вытерла слезы и сказала:
– Извини... Все еще не привыкну...
Макарьев подошел к ней, дотронулся до волос, она отвернулась и спросила иным тоном:
– А что ты здесь делаешь?
– Тебя встречаю. Я уже второй год как в Верхнетургинске. Главный областной агроном, прошу любить и жаловать.
– А здесь чего сидишь?
– Говорю - тебя встречаю. Директора станции перевели в совхоз. Маркович, как ты знаешь, ушел на фронт. А здесь придется тебе властвовать. И селекционером будешь, и начальником. Без сибирского хлеба не выиграем войну. Так что принимай дела.
Муся оглядела стеллажи, приборы, каталоги и сказала:
– Внушительно!
– Маркович был работник серьезный... Он начинал еще у твоего отца. Гляди.
– Макарьев открыл один шкаф, другой, третий... И все завалено образцами - маленькие пакетики семян с надписями.
– Более трех тысяч. Вот каталоги, - Макарьев указал на папки с каталогами.
– Это элитные растения. Здесь самоопылители... Это перекрестники. У дядюшки Якова товару всякого выбирай на вкус.
– Да, скучать не придется, - сказала Муся.
– Еще бы!.. Я тут почти неделю проторчал. Богатый материал. Честно говоря, завидую твоей работе.
– Садись рядом.
– Да где мне! У меня и пальцы не гнутся. Какой я селекционер! Между прочим, я тут вычитал, - он указал на каталоги, - один сорт пшеницы, "таежную-девятнадцать", Маркович особо выделял. Обрати внимание!
– Он вынул из шкафа небольшой снопик и передал Мусе.
– Ведет себя не как самоопылитель, а как перекрестник. Странно?
Муся поглядела на колос, на чуть красноватое зернышко.
– Гибрид... сложный. Пока ничего примечательного незаметно.
– Ну, Маркович не станет зря откладывать на видное место.
– Поживем - увидим, - сказала Муся.
– Само собой... Да, а где твои вещи?
– Я пока налегке, - ответила Муся.
– Кое-что в Верхнетургинске оставила. Вот обоснуюсь, ребят вызову, тогда и вещи привезу. А ты где живешь? Не женился еще?..
– Я, Маша, бобыль. Один как перст.
– Отчего ж не женишься?
– В экспедиции всю пору. Всю жизнь пеший.
– И сказал иным тоном: Надеюсь, ты мне позволишь помочь тебе...
– Я справлюсь, Миша. Спасибо!
И опять вороха семян на столе, и сортирующие их ловкие женские руки, и пакетики с образцами, и записи
Только помогают ей другие люди, и лицо ее теперь другое: скорбное, с резкой складкой меж бровей, как надруб. И Мусей ее уж не назовешь - Мария Ивановна.
От зеленей в плошках сначала через окно, потом с высоты птичьего полета мы видим просторную весеннюю сибирскую землю - всю в зеленеющих березовых колках, в черных пахотных косогорах и в рыжих от прошлогодней стари низинах с блюдцами просыхающих болот.
По полевой дороге катит черная избитая и старая "эмка". Вот она въезжает на усадьбу опытной станции и останавливается у крыльца конторы. Из автомобиля вышел хотя и пожилой, но прямой человек в суконной гимнастерке и быстро пошел в контору.
В кабинете директора сидела машинистка и стучала на машинке.
– А где Твердохлебова?
– спросил вошедший.
– В лабораторном цехе, - ответила машинистка.
Приезжий прошел в лабораторный цех и несколько оторопел - за длинным столом сидели шесть женщин и перебирали целый ворох семян. Среди них была и Мария Ивановна.
– Мне нужна товарищ Твердохлебова!
– Я Твердохлебова.
– Поговорить надо.
– Пожалуйста, говорите, - ответила Мария Ивановна, не вставая.
– Разговор служебный. Я Титов, председатель райисполкома.
– Он как бы с обидой поглядел в сторону, подчеркивая всем корпусом своим неудовольствие.
– Вопрос ответственный. Мы должны оказать вам поддержку.
– Хорошо, пройдемте.
Мария Ивановна встала и провела его в кабинет.
– Я вас слушаю, - сказала она, присаживаясь и приглашая присесть гостя.
– Что же это получается, товарищ Твердохлебова? Вы представитель науки, наша опора - и подводите весь район?
– начал весело Титов.
– Чем же я вас подвожу?
– Ну как это! Вся округа сеет, а вы все еще тянете.
– Титов как бы приглашал ее на обмен взаимной шуткой или хотя бы любезностью.
– Чего ждете? Милости божьей?
– Погоды... Рано еще, - сухо ответила Мария Ивановна.
– Погода для всех одинаковая. Вон в Карагожском районе уже вовсю сеют, а он севернее нас.
– Титов все еще улыбался.
– Ну и что? Мало ли бывает в жизни нелепостей!
– Какие нелепости? С нас план посевной спрашивают. План! А вы нелепости!
– Он опять обиженно отвернулся.
– Подойдет время - и вы посеете, выполните свой план.
Он аж привстал и чуть ли не руками всплеснул:
– Да вы что, с неба свалились? Соцсоревнование идет: кто раньше отсеется - получит Красное знамя. На доску Почета заносятся! В области...
– Кто раньше начнет зерно кидать в землю - это игра в глупость.