День без смерти (сборник)
Шрифт:
— Смайл, мы всех приветствуем. Спасибо за поддержку. Мы все обговорили, нам все ясно. Рассказывать наш план вам нет смысла, потому что будем действовать по ситуации. Мы готовы, десять минут на надевание скафандров. Как дальше? Уточни, чтобы не было неоднозначности.
— Дальше, парни, все, как говорили и как есть другого тут ничего не придумаешь. Помочь вам отсюда мы не успеваем. Перехватить вас на полдороге сложно, но об этом думают. В общем после вашего заселения станцию сориентируют, дунут двигателем, и будем вас ждать тут, у Земли. Возможны коррекции
— Вы уж, ребята, постарайтесь хоть это сделать, а то…
— Пратт, не во мне одном дело и не в моих парнях…
— Я тебя понимаю. Русские нас слышат?
— Я пока не подключал их, подключу, как только ты запустишь программу сближения. Но в общем они могут и слышать.
— Не важно. Я понимаю тебя, Смайл. Виноватого не найдешь. Мы критикуем всех и русских тоже. А у самих… Кто виноват, что сгорел “Аполлон”? Кто виноват, что взорвался “Челленджер”? Кто виноват в том, что случилось, а вернее случается у нас? Да никто, Смайл. Ни ты, ни фирмы… виновата, мол, Случайность. А случайно не хотели б они пойти в совсем не случайное место?.. Извини, я раскаркался, как старый ворон. Знаешь, Смайл, пусть я не буду больше летать, но все-таки я скажу: мне стыдно за наше высокомерие и непомерную гордость, за наши амбиции. Сколько берут русские за станцию?
— Пратт, я не знаю. Переговоры вел коммерческий директор. Я не могу назвать сумму. Слышал только что вроде бы ничего не хотят.
— Как ничего? Может, они за наш счет хотят кое-что сплавить?
— Ну что ты, Пратт. Просто они отказались от долларов, и все тут.
— Это в их духе, доброты у них не отнять… даже иногда кажется, что они просто хитрят и хотят за это иметь что-то другое. Смайл, я могу услышать Валерия?
— Да, Пратт, сейчас я с ним свяжусь по “хотл-лайну”, и он выйдет на связь через мои передатчики.
— Что это за “горящая линия”, Смайл? Вы там набрались чего-то нового, поделись, если можно.
— Конечно. Это вот что, Пратт. Когда-то Президенты, наш и русский, договорились, что им нужна прямая связь, воспользоваться которой можно немедленно, в любое время дня и ночи. Бросили кабель через Атлантику и поставили два телефона. Трубки поднимались редко, в основном во время горячих дел: Куба, Пауэрс… А сейчас нас подключили к этой связи. Так что мы стали очень важными, Пратт. Я с трепетом беру эту трубку.
— Хорошая штука у тебя в руках, Смайл. Взял и поговорил. И не надо переваривать кучу газетного вранья и чужих мнений.
— Пратт, вспомни, куда ты летишь: сюда, на Землю.
— Намекаешь на мой длинный язык. Ничего, Смайл. Отсюда много кажется по-другому. Когда-то надо говорить, что думаешь, иначе становится просто нельзя, невмоготу, что-ли. Хочется сказать правду, и все тут. Кстати, так было, Смайл, например, па Эльбе в сорок пятом году. Тогда верили друг другу, верили в семьдесят пятом, когда были “Аполлон” и “Союз”, верим сейчас. А ведь, Смайл,
— Пратт, Касл, Грег, здравствуйте. Валерий Романов на связи.
— О, извини, Валерий, Смайл, спасибо тебе. Теперь я понимаю, что такое “хотл-лайн”. Это линия быстрого реагирования и взаимного доверия. Здравствуй, Валерий, я рад, что мы будем работать вместе.
— Советский Центр управления полетом приветствует вас. Мы готовы к работе. Мы уверены в успехе. Будем работать вместе, — Валерий говорил на английском языке, русский акцент был явным.
— Я Пратт, говорю от имени экипажа. Спасибо, что нам разрешили воспользоваться вашей станцией. Я говорю по-русски, но очень плохо, так что предлагаю переговоры вести на английском. Ты согласен?
— Конечно, Пратт. Я смогу говорить по-английски. Правда, сам понимаешь, тоже не очень чисто. Но это легко исправить. У нас есть специалисты, которые работали по программе “Союз — Апполон”, они помогут мне. Здесь находятся Леонов, Филипченко, Кубасов, Рукавишников, Романенко, Джанибеков, Иван-чепков и один из операторов связи, его зовут тоже Валерий. Они помогут нам.
— Это очень хорошо, что вы собрали такие силы. Это очень серьезные парни, бывалые, они тоже бывали в переделках.
— Я Смайл. С богом, парни. Мы на связи. Если что понадобится, вызывайте.
— О’кэй, Смайл. За работу.
Скафандры уже были надеты. Перешли во взлетную кабину. В ней стало тесно.
— Так, первое, что мы сделаем — это надо выпустить меня наружу. Я перестыкую “чемодан” с основного блока на взлетную кабину. Без меня командовать будешь ты, Грег. Извини, Касл, он второй пилот. Так что на всякий случай должно быть так.
— Все в порядке, Пратт.
— Герметизируй отсек, Грег.
Грег нажал клавишу, люк отделил взлетную кабину от основного блока.
— Сбрось давление на 200 миллиметров. Проверим герметичность люка.
— О’кэй, — Грег сбросил давление в кабине.
— Ждем три минуты. Наступила нелегкая пауза.
— Давление не растет, Пратт, натекания из основного блока нет. Все в норме, люк герметичен.
— О’кэй, Грег. Сбрасывай давление дальше.
Грег работал у пульта, давление в кабине падало. Пратт протиснулся ближе к выходному люку.
— Касл, подай длинный фал на всякий случай. Страховка не помешает.
— Держи.
— Открывай люк, Грег. Пора проветрить помещение, а то дышать тяжело: три здоровенных джентльмена в такой тесноте… Я скоро вернусь.
Внешний люк взлетной кабины открылся. Черная, зияющая дыра четко обозначилась на фоне освещенного интерьера кабины.
Пратт пристегнул карабин фала к скафандру. Потом осторожно высунулся из кабины по пояс и накинул второй карабин на скобу рядом с люком.