День игры
Шрифт:
— Ты мне нужен, — бормочу я.
Он не снимает стринги и не рвет их. Вместо этого он отводит их в сторону.
— Нова, — стонет он, погружаясь в меня на дюйм за дюймом. — Так чертовски хорошо. Такая чертовски моя.
Клэй заставляет меня чувствовать себя так, будто мое сердце может выскочить из груди. Как будто я могу улететь от удовольствия. А еще мне кажется, что я беру свою жизнь в руки, потому что он такой огромный, мужественный и решительный, и я думаю,
Это того стоит.
Мои ногти впиваются в его спину.
Он стонет, насаживаясь сильнее.
Двухъярусная кровать скрипит под тяжестью наших движений.
Он — бог. Большой, темный и жестокий.
Я — его слабость. Яркая, мягкая и сладкая, как конфета.
И я становлюсь все ближе. Каждый удар его бедер, приходящийся как раз на нужное место, тянет меня к краю. Его пальцы впиваются в мою задницу, когда я выгибаюсь навстречу ему. Его губы касаются моего виска. Мои руки обхватывают его спину, прижимая к себе.
И тогда я больше не могу этого выносить.
— Вот так, Пинк. Кончи на меня.
Вскоре он тоже дрожит.
Я шепчу его имя и дрожу, когда наслаждение поглощает меня. Я как хворост в костре на улице, сгораю, пока не остается ничего, кроме дыма.
После этого он осторожно, чтобы не придавить меня своим телом, перекладывает нас так, чтобы оказаться на своей стороне.
Проходит не меньше минуты, может быть, десять, прежде чем звезды в моих глазах прекращаются.
Меня пробирает дрожь.
— Все еще холодно? — пробормотал он, прижимаясь губами к моему обнаженному плечу.
— Нет. — Я качаю головой и поднимаю клочок ткани, из которого состоит лифчик.
Он усмехается и обнимает меня до тех пор, пока его сердцебиение не совпадает с моим.
15
КЛЭЙ
День до свадьбы
Солнце проникает в окно, ленивый луч, который соответствует моей энергии, когда я приоткрываю глаз.
Нова прижалась к моему боку. Ее волосы волной рассыпаются по подушке. Я не могу удержаться, чтобы не провести по ним рукой, и она шевелится.
— Доброе утро, — бормочу я.
— Доброе утро. — Ее сонная улыбка ярче проклятого солнца.
Мои ноги переплетаются с ее, простыни закручиваются вокруг нас обоих. Мои ноги выходят за край матраса.
Она вытягивает руки над головой, зевая. Зевок сменяется вздрагиванием, когда она переворачивается на бок.
— Болит? — спрашиваю я.
— Немного.
В голове проносится сексуальное слайд-шоу из тех вещей, которые я сделал, чтобы она стала такой.
— Я буду думать об этом во время следующей поездки.
Ее улыбка немного меркнет. — Я рада, что у вас, ребята, есть шанс защитить свой сезон. Но мне также грустно, что я не буду видеть вас так часто.
—
Она вздохнула.
— Париж?
— Да, черт возьми.
Будет непросто договориться с тренерским штабом, но я добьюсь своего. Нова слишком близка, слишком обнажена, слишком влюблена в меня, чтобы я мог согласиться на что-то другое.
— Вся эта неделя была немного более сумасшедшей, чем я ожидала, — признается моя невеста.
Мой пресс напрягается. Моя девушка умеет разглядеть радугу в любой грозе, и возможность того, что она скрывает более грубую сторону событий, заставляет меня мгновенно насторожиться.
— Ты жалеешь, что решила пожениться здесь?
Она поднимает обнаженное плечо.
— Брук и Мари замечательные, но их было так много. А твою маму я все еще не понимаю. Наверное, я играю прямо, и мне приходится думать о том, что я говорю, прежде чем сказать.
От одной мысли о том, что Нова может стесняться или пытаться изменить себя, у меня сводит зубы.
— Ты моя невеста, и ты идеальна именно такой, какая ты есть.
Она морщится.
— Даже если я вчера на примерке платья проболталась, что мы думаем о побеге? И заставила твою маму уйти?
Черт. Ненавижу мысль о том, что ей придется справляться с этим в одиночку.
— Даже тогда. Но я уверен, что ты не можешь «заставить» мою маму сделать что-либо. — Я накрываю ее рот своим. — Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше.
— Мне жаль…
— Не из-за мамы. А потому что я был бы рядом, чтобы прикрыть тебя.
Улыбка Новы озаряет всю комнату.
— Я люблю тебя.
— Не так сильно, как я люблю тебя. — Она начинает спорить, но я уже качаю головой. — Я в два раза больше тебя, так что это физически невозможно.
Ее голубые глаза танцуют. Изгиб ее губ притягивает мое внимание…
— Ты сказала, что у тебя все болит, — пробормотал я. — Насколько больно?
Эти красивые глаза темнеют, когда я провожу рукой по ее боку в направлении бедра.
От стука в дверь вся комната вибрирует.
— Клэй! Ты захочешь это увидеть.
Это Майлз.
Вот тебе и время наедине.
Я встаю с кровати и натягиваю шорты, прежде чем открыть дверь. Когда я распахиваю ее, они стоят снаружи в…
— Что, черт возьми, на тебе надето?
Майлз протягивает руки, рукава толстовки задраны почти до локтей.
— У них не было моего размера.
Одежда Джея почти впору. Позади них Атлас выглядит так, будто его запихнули в детскую одежду.