День триффидов (авторский сборник)
Шрифт:
— Тетя Дора, я сказала «не могу», а не «не хочу».
— Просто не понимаю, что ты там болтаешь!
— Ладно, — ответила Полли. Она проехала несколько ярдов и снова стала разворачивать машину к Трайну. — Теперь поменяемся местами. Сами поведете машину, — сказала она тетке.
Неохотно миссис Либоди заняла водительское место. Она не любила водить машину, но тут пришлось подчиниться. Они поехали, но точно на том же месте, где Полли нажала на тормоз в первый раз, на него теперь нажала и миссис Либоди. Позади раздался сигнал и пикап с рекламой торговца из Трайна на борту, чуть не задев их машину, проехал
Полли огляделась и увидела девочку, почти незаметную среди кустов изгороди, внимательно наблюдавшую за обеими женщинами. Полли долго вглядывалась в нее, пытаясь отгадать, кто это.
— Джуди, — позвала Полли, с внезапным предчувствием чего-то дурного, — это твои шалости?
Кивок девочки был еле заметен.
— Перестань сейчас же, — рассердилась Полли. — Нам нужно в Трайн, навестить дядю Губерта. Он ранен. Лежит в больнице.
— Проезда нет, — ответила Джуди, хотя в голосе ее и прозвучала нотка сожаления.
— Но, Джуди! Ему же надо согласовать со мной множество дел на то время, пока он будет находиться в больнице.
Вместо ответа девочка просто покачала головой. Полли почувствовала прилив гнева. Она было набрала в грудь побольше воздуха, но тут, занервничав, вмешалась миссис Либоди.
— Не надо сердить ее, Полли. Неужели вчерашний день не послужил тебе уроком?!
Ее совет даром не пропал. Полли больше не сказала ни слова. Она сидела, глядя на девочку, наполовину укрытую кустами, едва сдерживая слезы бессильной ярости.
Миссис Либоди удалось перевести машину на задний ход. Она нерешительно вытянула ногу и обнаружила, что легко дотягивается до акселератора. Несколько ярдов они проехали задним ходом, потом опять поменялись местами. Полли в полном молчании довезла их до дома викария.
А в Кайл-Мэноре мы все еще не могли найти общего языка с начальником полиции графства.
— Но, — протестовал он, поглядывая из-под нависших бровей, — имеющаяся у нас информация подтверждает ваше заявление, что селяне шли в Грейндж, чтобы его сжечь.
— Именно за этим они и шли, — согласился Зиллейби.
— Но вы также говорили, а полковник Уэсткотт подтвердил, что настоящими виновниками были дети из Грейнджа, что именно они спровоцировали нападение?
— Совершенно верно, — подтвердил Бернард, — но я боюсь, что с этим уже ничего не поделать.
— Вы имеете в виду — нет доказательств? Искать доказательства — это уж наше дело.
— Я имею в виду не отсутствие доказательств, я говорю о неподсудности Детей.
— Послушайте, — произнес начальник полиции с отлично натренированным терпением. — Четыре человека убиты, повторяю — убиты, тринадцать в больнице. Многие сильно избиты. Это не такие события, по поводу которых можно сказать: «Ах, как жаль!» и оставить все, как было. Нам придется вытащить это дело на суд публики, придется решать, кто несет ответственность, и предъявлять обвинения. Поймите вы это.
— Это весьма необычные Дети, — начал было Бернард.
— Слыхал! Слыхал! В этих краях,
Бернард подавил вздох.
— Сэр Джон, все это вовсе не потому, что они умственно отсталые.
Специальная школа открыта только потому, что они иные. Морально они ответственны за вчерашнее происшествие, но это совсем не то, что можно подвести под ответственность перед законом. Здесь отсутствует почва для предъявления обвинений.
— Малолетним можно предъявлять обвинения, а также тем, кто несет за них ответственность. Уж не собираетесь ли вы мне доказать, что шайка девятилетних ребятишек может как-то, хотя, будь я проклят, если понимаю как, спровоцировать бунт, в котором убивают взрослых, а потом улизнуть от ответственности и наказания? Фантастика!
— Но я уже несколько раз говорил, что эти Дети — иные. Их календарный возраст не имеет значения, за исключением того, что они все же остаются детьми, что означает, что они могут быть в своих действиях куда более жестокими, чем в своих намерениях. Закон не может на них распространяться, а мой департамент настоятельно требует, чтобы все дело держалось в строжайшем секрете.
— Чудовищно! — возопил начальник полиции. — Об этих закрытых школах мне уже приходилось слышать! Детей нельзя… как это называется… подавлять, что ли? Самовыражение, совместное обучение и тому подобная ересь! Чушь проклятая! Но в случае, если какой-нибудь департамент воображает, будто только по той причине, что школа такого типа случайно находится в ведении государства, ее ученики оказываются в особом положении по отношению к закону и могут считаться ему не подведомственными, то этому департаменту скоро придется пересмотреть кой-какие свои понятия!
Зиллейби и Бернард обменялись безнадежными взглядами. Тем не менее, Бернард решил повторить попытку.
— Эти Дети, сэр Джон, обладают огромной силой воли — небывалой силой, настолько могучей, если она напряжена, что она может быть навязана другим людям. До сих пор закону не приходилось встречаться с подобной формой принуждения, а следовательно, не обладая таким знанием, он его не признает. Поэтому, раз с точки зрения закона подобная форма принуждения не существует, Дети не могут быть обвинены в применении имеющейся у них силы.
Значит, в глазах закона преступление, приписываемое общественным мнением проявлению этой силы, или вообще не имеет места, или должно быть приписано либо другим лицам, либо другим средствам. И согласно букве закона никакой связи между Детьми и имевшим место преступлением быть не может.
— За исключением того, что они эти преступления все же совершили, вы же сами признали это, — ответил сэр Джон.
— С точки зрения закона, они ничего подобного не совершали. И больше того, если бы вам удалось найти формулировку, чтобы предъявить им обвинение, дальше у вас ничего бы не вышло. Они обратили бы свою силу против ваших офицеров. Вы не сможете их даже арестовать, а уж тем более удержать под арестом.