Deng Ming-Dao
Шрифт:
– Придется мне догонять тебя, – заметил дядюшка Пун.
– Не переживай, – успокоил его Фэн. – Можешь выпить долю Бычка. Пун с явным удовольствием быстро расправился с отбивной.
– Да, если бы не отбивные, как хотел бы я сейчас вновь очутиться в родном Фошане! – вздохнул он.
– Да-а, еда там, в Фошане, – это, Бычок, скажу я тебе… да ты просто никогда и не пробовал ничего подобного! – согласился дядюшка Фэн.
Тут Сайхун вспомнил о многочисленных застольях и празднествах, в которых ему довелось участвовать. Это происходило в красивых залах из сандалового дерева. Он не мог не согласиться
– О да! – с энтузиазмом воскликнул дядюшка Пун, когда Сайхун упомянул эту историю с императором.
– Император был хитер. А еще он был непревзойденным воином.
– Но при этом жестоким, – вмешался Фэн. – Ведь он сжег дотла Шаолинь!
Глядя на то, как старики потихоньку напиваются, Сайхун предался воспоминаниям и сентиментальным размышлениям. Где теперь Китай странствующих рыцарей и древней красоты? Где его мастер, храм, товарищи по учебе? Где та жизнь, к которой он стремился, – жизнь путешествий по дивным пейзажам, опутанным плотной паутиной исторических воспоминаний? В Китае каждый камешек, каждая травинка хранили в себе бездну преданий, как действительно имевших место, так и мифологических. То могли быть рассказы о вечной дружбе, сказания об известных сражениях, легенда о месте, в котором бог спустился на землю, или место встречи возлюбленных, река, в пучине которой спят драконы…
– Я уже стар, – произнес Фэн, который порядком опьянел, – но если бы мог, обязательно вернулся бы обратно.
– А я ни за что, – твердо заявил дядюшка Пун. – В Китае я жил бы еще беднее.
– А ты, Кван, – ты вернулся бы назад? – спросил Фэн.
– Не знаю. – Как он мог рассказать им о задании, которое надлежало выполнить.
– А почему бы тебе действительно не вернуться? Ты бы женился.
– Женился? – улыбнулся Сайхун. – Я не из той породы.
– Каждый мужчина из той породы! – рассмеялся Фэн.
– Но ведь вы двое холостяки, – возразил Сайхун.
– Ты думаешь, жить в этой стране так легко? – спросил Фэи.
– Не в этом дело, – угрюмо произнес Пун. – Слишком старые, слишком бедные, слишком некрасивые… Если у человека есть хотя бы одно компенсирующее качество, этого достаточно. Например, если ты богат, ты можешь купить себе невесту независимо от того, насколько ты стар и уродлив собой. А что мы? Как говорят здесь, – тут он переключился на английский, – «Три раза будешь участвовать в забастовках – и ты уволен!» И все трое рассмеялись, согласно кивая головами.
– Значит, ты приехал сюда, чтобы разбогатеть, как и все мы? – спросил Фэн у Сайхуна.
– Ну, я слышал, что Америка очень необычная страна, – честно ответил Сайхун.
– Необычная в каком смысле? – в голосе у Пуна послышалась озабоченность.
– Я читал конституцию и Декларацию Независимости. Я подумал, что это замечательная страна.
– Глупый книжный червяк-идеалист! – укоризненно произнес Фэн. Дядюшка Пун задумчиво осушил стакан:
– По крайней мере, я надеюсь, что теперь ты выбил эту дурь у себя из головы!
– Ты пьян! – предупредил Фэн.
– Нет, не пьян, – стоял на своем Пун. – А даже если бы и да – разве от этого мои слова менее ценны?
– Наш Бычок полон романтики и идеализма, – возразил Фэн. – Зачем ему портить жизнь болтовней?
– Значит, он книжечки почитывает, – пожал плечами Пун. – Что ж, попытаюсь дать ему настоящее образование.
– Как хочешь, – ответил Фэн. – Я пока помою посуду.
Нетвердо держась на ногах, дядюшка Пун развернулся к Сайхуну. Он наклонился достаточно сильно, чтобы Сайхун мог почувствовать тяжелый «алкогольный перегар.
– Дай-ка я расскажу тебе, что однажды мне сказал человек с Кавказа, – ‹ усилием произнес Пун. – Он сообщил мне, что «десять китайцев не стоят одного черномазого». А ты знаешь, как они относятся к неграм! Остальное додумаешь сам!
Сайхун лишь улыбнулся и снова наполнил стакан дядюшки Пуна. Не исключено, что все пьяыые сборища неизменно превращаются в отвратительное зрелище. Подхватив свою тарелку, он помог Фэну управиться с посудой, а затем вышел в морозную ночь. Сайхун был все еще достаточно молод, Чтобы считать замечание дядюшки Пуна проявлением обыкновенного цинизма.
Сайхун жил со своими дядей и тетей в четырех кварталах от жилища Фэна, в восточной половине видавшей виды двухэтажной квартиры на Форленд-стрит. Деревянное жилище с мансардой и фронтоном было построено после Гражданской войны и тогда же было окрашено желтой краской в первый и последний раз. Поднявшись на несколько ступенек до входной двери, Сайхун вставил ключ в практически бесполезный замок. Из темного коридора на него пахнуло теплым нутром дома. Все-таки приятно жить вместе с людьми преклонного возраста, подумал Сайхун; они всегда поддерживают комфортную температуру внутри.
Потом он повесил на вешалку свою одежду и как можно тише прокрался по коридору. Спальня дяди и тети была прямо здесь, на первом этаже. Больше там ничего не было, если не считать небольшого храма, посвященного Гуань Инь, Богине Милости. Собственно, дом имел только одну комнату, позже в пристройке появилась кухня. В принципе тыльная часть дома целиком состояла из различных пристроек, каждая из которых появлялась по необходимости и создавалась с учетом окружающей архитектуры.
Сайхун вошел в кухню, уже не замечая, что пол в пристройке лежит под другим углом, чем в коридоре. Его тетя благоразумно решила оставить в кухне зажженную настольную лампу, и теперь Сайхун направился по узкому желтоватому лучу, пробивавшемуся через полуоткрытую дверь. Он улыбнулся – старики явно спорили о том, что стоит больше: электричество или проявление уважительности.
Многократно залатанные гипсом стены кухоньки были покрашены в желтый цвет. Главной доминантой почти квадратного помещения были внушительная, вытянутая, покрытая белой эмалью печь и холодильник. Красные и зеленые полки были сплошь уставлены банками с мукой, чаем и прочими припасами. В углу на зеленом линолеуме стояла двадцатипятигаллоновая стеклянная ваза с рисом.
Сайхун поставил греться воду, наблюдая за голубым цветком газа, который с хлопком вспыхнул под старым стальным чайником. Он помнил, что чайник необходимо снять до того, как мерзкий свисток разбудит всю округу.