Deng Ming-Dao
Шрифт:
– Иди вместе со своими братьями, – бросил Великий Мастер уже у дверей. – Подготовьтесь к нашему отъезду.
Сайхун развернулся к Туману В Ущелье и Журчанию Чистой Воды, и все трое церемонно поклонились друг другу. Но как только дверь за Великим Мастером закрылась, оба служки широко улыбнулись и тепло поприветствовали своего младшего брата-монаха. Сайхун смотрел на них с удивлением – ему всегда казалось, что служки смеялись всякий раз, когда видели его.
– Ну как там, в Америке? – взволнованно спросил Журчание Чистой Воды. – Это правда, что улицы там вымощены золотом и что все жители там богатые и радостные?
– Да, правда ли это? – переспросил Туман В Ущелье. – Правда, я слышал, что некоторые жители
Опешив, Сайхун взглянул на своих старших братьев. Когда-то они были его наставниками, а он был наивным мальчиком. Теперь все наоборот. Что же рассказать им? Как он мог поведать о том, что жил в стране, где едва терпят людей с желтой кожей, где есть районы такие же бедные, как и в Китае?
– Не совсем так, братья, – мягко сказал Сайхун. – Золото на улицах там не валяется. Все так же, как у нас. Богатые и бедные есть везде, в этом смысле Соединенные Штаты ничем не отличаются.
Служки приняли сконфуженный вид. Тут Сайхун понял: да они же никогда не видели документальных кинофильмов, не слышали радио и не читали газет! Они были настоящими отшельниками, невинными и чистыми. Рядом с ними он чувствовал себя грязным – правда, нисколько не сожалея об этом. Он понимал, что мир все же лучше увидеть, даже если потом придется отмываться. Подобная святая простота, пожалуй, вызвала бы в нем чувство неуверенности в себе.
– Я расскажу вам о своих впечатлениях, – сказал Сайхун, – но я проделал большой путь, да еще целый день карабкался на эту гору.
Журчание Чистой Воды поднял на него умоляющие глаза:
– Разве мы хоть раз видели тебя не голодным?
– Возвращение всегда вызывает старые добрые чувства, – пошутил Сайхун.
– Пойдем, Маленькая, Бабочка, – сказал Туман В Ущелье. – Мы оставили в печке немного горячего хлеба.
Перекусив вместе со служками, Сайхун отправился к Великому Мастеру, чтобы оценить объем предстоящей работы. Он зашел в крохотную, непритязательную с виду келью. Свет отражался от побеленных известкой стен и падал на запыленный, выложенный плитками пол. Единственной мебелью, которую пощадили солдаты, был помост для медитаций и стол. Видно, оба предмета были слишком громоздкими, чтобы тащить их с горы вниз. Сейчас им тоже придется оставить эту утварь; в дорогу нужно взять лишь кое-какую мелочь из личного обихода. Великий Мастер указал ему на несколько вещей, книги, кое-какую одежду, молитвенный коврик и резную деревянную статуэтку его личного божества – вот и все, что он хотел взять с собой.
Покинув келью мастера, Сайхун решил пройтись вниз по отрогу, чтобы посмотреть, пережила ли вторжение его хижина для медитаций. Маленький белый домик все еще стоял на скалистом выступе. Сайхун вошел внутрь, поднял и поставил перевернутый стол, потом сел на холодной кирпичной кровати. Под ногами хрустела грязь и пыль, нанесенная ветром. По углам кучками гнездились жухлые, мертвые листья. Все было тихо; сюда не доносился даже шепот ветра.
Смириться с безликой кончиной Хуашань оказалось невероятно трудно. Сайхун посмотрел на храм, где когда-то он возносил богам свои молитвы. Потом заглянул внутрь себя, на этот раз не прикрываясь формальностью молитвенного коврика и пирамидальной позой для медитации. Если бы он мог противопоставить свою силу и мощь солдатам, не пришлось бы ему сейчас испытывать это жуткое отчуждение. Теперь даже поражение казалось лучше немой необходимости смириться с обстоятельствами. Во всяком случае, это было бы личным делом, более приемлемым с точки зрения извечного порядка, когда люди самостоятельно приносили на гору провизию, мастера своими руками изготавливали разную утварь, а живопись, поэзия, пение и каллиграфия были сугубо индивидуальными занятиями. Тогда даже на дуэли сражались вполне конкретные противники, которых представляли друг другу.
Но поглотившая Хуашань современность была совершенно безликой.
День, на который был назначен отъезд, выдался холодным и ясным. Снег лежал пятнами, и крохотные ледяные кристаллики сверкали в голубоватых тенях деревьев. В бледном небе ровно и сильно дул ветер; далекие изломы рек терялись в зябкой дымке. Четверо путников спокойно миновали стены монастыря. Великий Мастер отправился в дорогу в паланкине, который несли носильщики. Его ученики вышагивали самостоятельно. Никто не вышел попрощаться с ними; некому было запереть разбитые храмовые ворота.
Сайхун и служки несли на спинах вещмешки с одеждой и кое-какими пожитками. Но главной проблемой для них был деревянный сундук Великого Мастера. Сайхун и Журчание Чистой Воды подвесили сундук к шесту и несли его вдвоем. Но это мало помогало: ведь спускаться с Хуашань значило спускаться с почти вертикальных гранитных башен.
– Иди первым, – сказал Сайхун своему товарищу, и Журчание Чистой Воды, перебирая руками по ржавой цепи, начал постепенно опускаться вниз.
– Я добрался до следующего куска, – немного погодя крикнул Журчание Чистой Воды. Сайхун начал понемногу опускать сундук на канате. Сундук то и дело гулко стукался о камни; канат резал ладони. Сайхун подумал о дядюшке Пуне: вот бы старик оказался здесь! Он бы хорошо перевязал сундук канатами. С каждой секундой груз становился все тяжелее. Под его весом руки и плечи начали гореть от боли. Он взглянул вверх, отчаянно мигая, чтобы смахнуть капли пота с ресниц, и увидел лишь голубое небо над головой.
– Я держу его!
Канат неожиданно ослаб, и Сайхун с облегчением привалился спиной к валуну. Потом он оглянулся на своего учителя, темный профиль которого неподвижно застыл в паланкине. Туман В Ущелье, который стоял рядом с носильщиками, крикнул Сайхуну, чтобы тот побыстрее спускался.
Получше закрепив вещмешок за спиной, Сайхун повис на цепи и начал опускаться. Он подбирался к сундуку, который казался крохотным пятном внизу. Следующим должен был спускаться Туман В Ущелье; потом дошла очередь до Великого Мастера в паланкине. Даже если старый учитель и боялся повиснуть над бездной на канатах, он не подал и виду. Сайхун с волнением наблюдал, как хрупкое деревянное сооружение с учителем внутри опустили на первый горный уступ. Эту процедуру предстояло повторить еще не раз, прежде чем путники достигнут более безопасных высот.
Скользкие наросты льда делали дорогу еще более опасной. И носильщики, и сам Сайхун вынуждены были хвататься за любое деревце, за любой кустик. Иногда, чтобы не свалиться в ущелье, им приходилось привязывать себя цепями и железными крючками.
К полудню они добрались до павильонов, где в свое время останавливались паломники, чтобы перекусить и попить чаю. На полпути вниз они остановились в одном из таких мест, чтобы носильщики смогли передохнуть. Вместе с Сайхуном Великий Мастер подошел к краю горной террасы. Внизу шумела река, которая брала свое начало в снегах Южного Пика.
– Дао похоже на эту реку, – Великий Мастер взмахнул рукой, указывая на пенистые буруны. – Но не думай, что следовать Дао – значит просто плыть по течению.
Он сильнее вытянул руку в направлении реки. Со дна речного русла поднимались валуны, которые не одно столетие преграждали путь воде. Горный поток преодолевал препятствия и с шумом стремился дальше вниз.
– Что если бы тут не было камней? – продолжил Великий Мастер. – Тогда течение реки изменилось бы. А если бы мы набросали туда еще больше камней? Течение снова изменилось бы. Иногда мы можем изменить течение событий, просто удаляя препятствия или устанавливая их. Иногда же, сталкиваясь с препятствиями, мы вынуждены обтекать их, приспосабливаться к ним.