Дерзкая невинность
Шрифт:
— Я запер его в одном месте. Связал в холодной темной комнате в подвале. Я лишил его современных удобств, а также пищи и воды. Сегодня я намерен кое о чем его попросить, и насколько я его знаю, он снова мне откажет. Боюсь, что после этого у меня не останется выбора, и мне придется прибегнуть к еще более неприятным мерам.
Оливия взглянула на закрытую дверь. Даже если она побежит, даже если ей удастся сбежать из этого страшного места, Макс останется здесь.
Нет. Без Макса она никуда не пойдет.
— Не беспокойтесь об этом,
Оливия опустила глаза. Ее руки на коленях были сжаты в кулаки.
— Посмотрите на меня.
Она не подняла глаза. Не могла. Ее сердце гулко билось в груди.
— Он меня очень рассердил. Причин много, но я сейчас не буду в них вдаваться — кроме одной, которая больше всего меня расстроила. — Фенвик говорил тихо и серьезно. — Он украл у меня вас, Оливия. Я никогда его не прощу за это. Я считаю, что он должен заплатить очень, очень высокую цену за то, что так со мной поступил, не правда ли?
Оливия схватилась руками за ноги и сосредоточилась на дыхании. Она слышала, что говорил Фенвик, и даже понимала слова, но ее сердце сжималось все больше, и она чувствовала, что вот-вот сорвется.
Вы не хотите узнать, какую я хочу заключить с вами сделку? Разве вы не хотите спасти своего красавца герцога?
Она зажмурилась.
— Посмотрите на меня.
Оливия медленно открыла глаза и подняла подбородок, чтобы взглянуть на него, но перед глазами все плыло.
— Все очень просто, любимая. Проведите со мной ночь, и я отпущу вашего герцога.
Ее мозг лихорадочно заработал.
Фенвик усмехнулся:
— Я хочу, чтобы вы пошли на это добровольно. Тогда это будет гораздо забавней, не так ли?
Она больше не могла смотреть на него ни секунды и снова закрыла глаза.
— Я хочу вас в своей постели, прелестная мисс Оливия Донован. Хочу уже очень давно. Вы это знаете.
Оливия пыталась выровнять дыхание и унять отчаянно бившееся сердце.
— Вы не станете отрицать, что тоже хотите меня, не так ли? Я взволновал вас, когда мы с вами познакомились. Помните? Признайтесь.
Она вонзила ногти в мускулы ног.
— Всего одна ночь, Оливия. Одна ночь наслаждения, которая превзойдет все, что вы когда-либо мечтали испытать в постели с Уэйкфилдом. Одна ночь — и вы оба будете свободны.
— Одна ночь… — Темнота снова заслонила свет, но на сей раз Оливия стала с ней бороться. Она должна иметь возможность думать, ей нужно спасти Макса.
— Да. Одну ночь. Вы лежите голая подо мной, принимаете меня, выкрикиваете мое имя…
Оливия сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Потом подняла подбородок и, прищурившись, посмотрела ему прямо в глаза:
— Я согласна. Если это означает, что вы освободите Макса, я сделаю все, что вы хотите.
Глава 17
Максу казалось, что его рот набит ватой. Запястья уже начали кровоточить, он чувствовал липкую кровь, сочившуюся в ладони.
В животе урчало. У него начала отрастать борода, а тело покрылось вонючим потом, но это была меньшая из проблем. Он сойдет с ума, если будет вынужден еще долго здесь оставаться. Делать было нечего. Идти некуда. Комнатка была маленькой и холодной. Не было ничего, кроме горящего фонаря, шезлонга и затхлого воздуха этой каморки.
Оставалось только предполагать, сколько за это время можно придумать способов убить человека. Казалось, что он здесь уже много лет, но Макс думал, что шел только четвертый день… или ночь. Уверенности не было никакой — день здесь не отличался от ночи. Только по шуму над головой он мог догадаться о времени суток — к ночи все затихало.
Он услышал лязг отодвигаемого засова, и хотя его сердце забилось сильнее, Макс не поменял своего положения на шезлонге.
Это, наверное, пришел Фенвик, чтобы снова его обвинять. Но даже это было лучше, чем часами сидеть здесь в одиночестве, не думая ни о чем, кроме все растущего желания видеть и говорить хоть с кем-то.
Это действительно был Фенвик. Его наемные головорезы, как обычно, маячили за его спиной.
Макс не потрудился даже открыть глаза.
— Что тебе надо на этот раз?
— Как грубо.
Макс открыл глаза, подняв одну бровь.
— Если бы у меня были свободны руки, я бы, не задумываясь, задушил бы тебя.
В этот момент он заметил странные следы от царапин на щеке Фенвика. Было похоже на то, что на него напала дикая кошка. Макса не удивило, что кошка невзлюбила Фенвика: животные чувствуют плохих людей.
— У меня для тебя новость, — сказал Фенвик, — но если ты будешь и дальше таким упрямым, я приберегу ее для другого раза.
Может, Фенвик приобрел какое-то новое орудие пытки и хочет испытать его на нем, чтобы вынудить его подписать фальшивое признание? Макс был уверен, что это будет следующим шагом. Он пожал плечами, будто ему было безразлично само присутствие этого человека.
— Может, мне слишком не терпится, но у меня есть для тебя приятный сюрприз.
Макс был уверен, что удивить его нечем. Все же он собрался и взял себя в руки.
— В виде податливого прелестного юного существа.
— Женщина, — без всякого выражения произнес Макс. Какого черта?
— Не просто женщина, друг мой. — Губы Фенвика изогнулись. — Это мисс Оливия Донован.
Макс вскочил:
— Где она? Она здесь?
Господи, сделай так, чтобы ее здесь не было. Пусть она будет в безопасности… ходит за покупками на Риджент-стрит с леди Стрэтфорд, или сидит дома, забравшись с ногами в кресло с книгой в руках, или пьет чай со своей тетей…
— Она здесь! — Фенвик широко улыбнулся. — И она знает, что ты тоже тут.