Дерзкий рейд
Шрифт:
— Негоже, — сразу ответил капитан, почесывая пальцами бороду. — Надо скорее уйти как можно дальше. Тут до самой Астрахани нет крупных портов и, следовательно, военных кораблей. А если нас засекли и погоню снарядили, так тут не спрячешься. Нужна скорость. Или они нас догонят, или мы первыми к Астрахани дойдем. Так что, комиссар, лучше без остановки.
Колотубин подумал и согласился:
— Действуй, капитан, тебе виднее.
Некоторое время стояли молча, каждый занятый своими мыслями. Колотубин подумал о том, что если бы сейчас была мирная жизнь, то хорошо бы где-нибудь тут на бережку, в рыбачьем селе недельки
Капитан долго уминал большим пальцем табак в трубку, неторопливо раскуривал ее. Потом как бы между прочим спросил:
— Кто этот, в кожанке?
Колотубин посмотрел на капитана, словно не понимал, о ком тот спрашивал, хотя отлично знал, что речь шла о Иване Звонареве, чекисте из Москвы.
— Который? У нас несколько командиров в кожанке ходят.
— Новенький. Что вчера на военном катере доставили.
— Ответственный товарищ, — ответил комиссар, не понимая, почему капитан заинтересовался Звонаревым.
— Тогда понятно, — сказал капитан.
— Что — понятно?
— Поведение. Рыскает по кораблю, в трюм лезет, ящики выстукивает, словно пропажу ищет.
— Должность у него такая.
— Не знаю, какая у него там должность, но лицо, особенно глаза его, скажу откровенно, не нравятся. Холода в них много и жадности.
«Ишь куда загнул! — подумал Колотубин. — Про холод и жадность. Чекист не девка, чтобы нравиться с первого взгляда. Работенка у него рисковая!» Впрочем, если говорить откровенно, то и самому Степану прибывший Звонарев пришелся не совсем по душе. Выхоленный какой-то, вроде переодетого офицера. А документы у него в полном ажуре. Мандат подписан самим Петерсом, заместителем Дзержинского. Так что личные симпатии приходится отодвигать в сторону.
— Что-то я ничего такого не заметил, — сказал Колотубин, не желая резкими словами порвать нити доверия, что сложились у него с капитаном.
— Возможно, я и ошибся. — Капитан стал дымить трубкой. — Возможно.
На палубе заиграла гармошка, и чей-то басовитый голос стал выводить плавно и вольно начало песни:
Из-за острова на стрежень, На простор речной волны…Колотубин прислушался, стараясь по голосу узнать бойца, улыбнулся. Может быть, на том самом месте, где плывет пароход, скользили воспетые в народных песнях челны донских казаков. Песню подхватили, и скоро дружный хор выводил куплет за куплетом:
На передней Стенька Разин, Обнявшись, сидит с княжной…2
Начальник особого отдела армии Василий Семенович Селезнев был человек степенный
Селезнев сразу понял, о каком отряде идет речь, — об отряде, которым командует Джангильдинов. Пароход с этим отрядом уже уплыл, вчера в полночь отошел от пристани, когда Василий Семенович был еще в пути, возвращаясь в город с передовой. Побарабанил узловатыми пальцами по столу. Вынул серебряные карманные часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать, «Почти полсуток махают вниз по Волге, — подумал он. — Догнать трудно».
Селезнев позвонил. Вошел дежурный:
— Слушаю, товарищ начальник.
— Петросов у себя?
— Только пришел.
— Пригласите ко мне.
— Есть позвать. — Дежурный, щеголяя солдатской выправкой, повернулся и щелкнул каблуками.
Сотруднику особого отдела Петросову было поручено курировать отряд Джангильдинова, пока тот находится в Царицыне.
Через несколько минут он вошел в кабинет. Молодой, розовощекий. Жесткие темные волосы, наспех причесанные, торчали дыбом, и Петросов поминутно поправлял их растопыренной пятерней.
— Мы с вами одинаково думаем, Василий Семенович, — сказал Петросов, усаживаясь на венский стул. — На расстоянии понимаем друг друга.
— Что-то пока не очень ясно. — Начальник вопросительно посмотрел на розовощекое лицо двадцатипятилетнего сотрудника и про себя отметил, что в такие годы и он, Селезнев, мог тоже ночами не спать и быть как огурчик.
— Только хотел было к вам направиться, как дежурный говорит, что вы зовете меня.
— Отряд Джангильдинова проводили? — спросил Селезнев, и в его голосе проскользнула озабоченность.
— Как положено, Василий Семенович. Отчалили в одиннадцать часов четырнадцать минут.
— Посторонние на «Саратов» сели?
— Матрос Груля. Странный такой и настойчивый тип. — Петросов стал рассказывать о моряке, который уломал командира и капитана парохода взять его вторым кочегаром. — Я проверял и наводил справки о нем, все только положительное говорят.
— И все?
— Нет, почему же! Еще один человек, но это наш. Чекист из Москвы.
— Меня он и интересует, — сказал Селезнев.
— Ничего особенного, поступил, как в его мандате записано: всем оказывать содействие… Вы же знаете такую формулировку, Василий Семенович! — Петросов закурил и, закинув нога на ногу, откинулся на спинку стула.
— Поподробнее, — сурово произнес Селезнев.
— Пожалуйста! — Петросов сделал каменное лицо и деревянным тоном доложил: — «Саратов» отчалил в одиннадцать четырнадцать, а через три или четыре минуты на пристань влетает фаэтон, соскакивает человек в кожаной тужурке и фуражке, тычет мандатом Всероссийской чрезвычайной комиссии, требует немедленно доставить его на пароход, на котором находится отряд Джангильдинова. Говорит, что только с московского поезда. А «Саратов» уже почти на середине Волги. Пришлось мне вмешаться, доставить его на военном катере. — Петросов сделал паузу и закончил: — Можно сообщить Москве, что их сотрудник уже догнал отряд.