Дерзкий роман
Шрифт:
Волосы папы встают дыбом, когда он проводит по ним руками. Обводя комнату диким взглядом, он ищет хоть каплю поддержки и не находит ее.
— У меня был план. — Голос отца дрожит, и он в отчаянии машет руками. — Я продал несколько акций. У меня есть покупатель, который готов вложить немного наличных в Stinton Group.
— Этим покупателем был я. — Я прислоняюсь бедром к столу и улыбаюсь. — Сюрприз.
У папы чуть глаза не вылезают из орбит.
Тревор фыркает.
Я машу рукой. — Я волновался, что со всеми твоими акциями ты в конце концов
Папа рычит в потолок.
Я позволяю ему кричать об этом. Что еще он может делать, кроме как шуметь? У него отняли власть. Все, что он может делать, это лязгать, как пустая консервная банка, которую пинают по улице.
— Ты… — Он тычет в меня пальцем. — Ты предал меня. Ты предал свою собственную семью.
— Я защищаю то, что для меня важно. Если бы ты сделал это, возможно, ты бы не оставил после себя столько разрушений. — Я указываю на дверь. — Мистер Стинтон, ваших оставшихся акций больше не хватает, чтобы обеспечить тебе место в совете директоров. Я вынужден попросить вас уйти. — Я отодвигаю стул во главе стола. — Или вас выпроводят.
Папа совершает еще один отчаянный обход комнаты.
На него никто не смотрит.
Никто не предлагает ему передышки.
О, как пали могущественные.
Он выбегает, хлопая дверьми с такой силой, что они ударяются о стену. Отступление — его единственный вариант. По крайней мере, он идет по этому пути с изяществом. Хотя я играю жестко, я действительно не хотел, чтобы моего собственного отца уводили из компании.
Когда воцаряется тишина, члены совета вскакивают на ноги.
Один за другим.
Пока все не встанут.
Затем они аплодируют.
— Поздравляю, мистер Стинтон.
— Мы с нетерпением ждем, как вы воскресите Stinton Group из мертвых. Снова.
Я киваю и смотрю, как они выходят.
Когда Тревор тоже пытается уйти, я хватаю его. — Ты. Давай поговорим.
— Я впечатлен, старший брат. Я не знал, что кто-то может пойти против папы и победить. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. — Он одергивает куртку и ухмыляется. — Просто продолжай выплачивать чеки, спаси меня от тюрьмы, и я не буду путаться у тебя под ногами.
Я хмуро смотрю на него. — Тревор.
Он останавливается и оглядывается на меня.
Я складываю пальцы домиком. — С этого момента и впредь я тебя увольняю.
— Что? — Его глаза вылезают из орбит. — Ты не можешь этого сделать. — Подойдя ко мне, Тревор орет: — Я отдал тебе свои акции. Взамен ты всегда ведешь мои дела. Таков был уговор.
— И эта сделка расторгнута. — Я поднимаюсь во весь рост и смотрю сверху вниз на своего младшего брата. — С этого момента ты будешь работать за все, что зарабатываешь. Ты пойдешь на общественные работы. И если ты снова попадешь в беду, я не собираюсь вносить
У него отвисает челюсть.
— Ты мой младший брат. Я люблю тебя. Но мне надоело убирать за тобой.
У меня звонит телефон.
Я убираю руку с его плеча и выуживаю устройство из кармана.
— Макс, не поступай так со мной! — Тревор кричит. — Макс! Мааааааакс!
Имя Хадина заполняет экран моего телефона.
Я киваю Хиллсу, который удовлетворенно кивает мне в ответ, и выхожу из зала заседаний. Прижимая телефон к уху, я рычу: — Хорошее время. Я как раз подумывал отправиться на ипподром.
Корона Stinton Group официально на моей голове, но мне не терпится сбросить ее. Всего на мгновение.
— Подумал, что ты можешь так сказать. Именно поэтому я затеял небольшую игру. Хочешь поиграть?
Я смеюсь. Хадин был таким с тех пор, как я в детстве бегал по ипподрому его семьи.
У меня есть игра. Хочешь поиграть?
Эти игры последовали за нами во взрослую жизнь. Хотя сейчас ставки выше, чем леденцы на палочке и игрушечные пистолеты.
— Да, и какой приз? — Я ослабляю галстук.
Мне приятно чувствовать солнечные лучи на своем лице.
— Ты узнаешь, когда приедешь сюда.
Я смеюсь, а затем поворачиваюсь к Хиллсу. — Теперь ты второй в команде, Хиллс. Ты можешь разобраться с делами, пока я ухожу?
— Ты не собираешься сразу окунуться? У нас много дел.
— Не-а. — Я качаю головой. — Stinton Group больше не собирается меня поглощать. Кроме того, я слышал об этом маленьком умении, называемом делегированием…
Он смеется и отдает мне честь. — Я буду держать оборону.
Я киваю, сажусь в Черную красавицу и мчусь на ипподром.
— Что ты хочешь выставить на продажу? — Я моргаю, уверенный, что неправильно расслышал Хадина. Или, возможно, слишком долгие часы споров с матерью-свахой повредили его мозги.
Все, что я знаю, это то, что он не может быть в здравом уме.
— Ты выставляешь на продажу свою винтажную машину? — Я быстро моргаю, уверенный, что он скажет мне, что я ослышался.
— Ага. Таковы ставки. Победитель получает самую дорогую машину другого или проигравший должен исполнить его одно желание. Может быть что угодно. Что бы это ни было, они должны это дать.
— Мне не нужно от тебя исполнения желаний, Хадин. Я беру твою машину.
— Никогда не знаешь наверняка. Я мог бы взять Красную красотку.
Я рычу на него: — Ни за что.
— Ты в деле?
Я думаю о своей любимой машине. Затем подсчитываю шансы Хадина на победу в этой гонке. Он хорош, но мне не терпится избавиться от нервотрепки, вызванной переходом на сторону Stinton Group.
— Договорились. — Я пожимаю ему руку. — Приготовься отдать своего ребенка.
— В твоих мечтах, Стинтон.