Дерзкий роман

Артурс Ния

— Ты пресыщен.

— А ты глупо оптимистична.

Она хлопает себя руками по бедрам. — В каком холодном, жестоком мире ты живешь. Этому тебя научили в Stinton Group?

Я игнорирую раскопки о моей семье. — Что, если бы я не появился? Ты предполагаешь, что кто-то другой вмешался бы, но есть вероятность, что они этого не сделали. Что тогда?

— Таких людей, как Уиллис, не большинство. Они просто громче.

— И? — Я рычу.

— И я не собираюсь думать, что ты вдруг стал порядочным человеком. Ты все еще тот мужчина, который удерживает Бет ради

выкупа. — Она указывает на мою руку. — То, что я забочусь о твоей руке, не означает, что мы на одной стороне. Так что, если ты боишься, что я начну тебя жалеть, не надо. Босс. Я всегда буду помнить, кто держит в руках ниточки.

— Мне не нужна твоя помощь, — рычу я.

— Стинтон.

— Забудь о моей руке. Нам нужно поговорить о твоем следующем выступлении в роли Stinton Auto…

— Поговорим, пока я работаю. — Она снова хватает меня за руку, хотя на этот раз гораздо нежнее, и раскрывает ее ладонью на столе.

Ее пальцы впиваются в мою ладонь, и я шиплю.

— Это больно?

— Нет.

Она вздыхает и качает головой. — Что тебе от меня нужно?

— Команда маркетологов предложила идею. Мы хотим записать, как ты работаешь над автомобилем знаменитости.

— По-настоящему? — В ее глазах вспыхивает возбуждение.

— На самом деле, нет. Не по-настоящему. Для починки будет привлечен постоянный механик знаменитости. Все, что нам нужно от вас, — это диагноз.

Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она крепче сжимает мою руку. — Это необычный способ сказать, что ты доверяешь мне найти, что не так, но не исправить проблему.

— Не думай так глубоко. В любом случае, это все напоказ.

Она выпрямляется, ее глаза метают в меня кинжалы. — Как я могу не считать это проблемой, когда ты говоришь мне, что не доверяешь моим профессиональным навыкам?

— Дело не в этом. Дело в том, чтобы делать то, что лучше для клиента.

— Если я поставлю диагноз машине, а другой механик меня не послушает, кто будет выглядеть идиотом?

— Знаменитость хочет, чтобы ты работал вместе с ее механиком.

— И ты был счастлив принять это, не так ли?

— Дон.

— Тебе даже в голову не пришло указать, что я могу починить ее машину самостоятельно. Нет, потому что это означало бы, что ты действительно веришь, что я могу это сделать.

— Разделить ответственность с другим механиком — это неплохо. Это снимает напряжение с Stinton Group, сохраняя при этом возможность сотрудничества с Милой Дюбуа. — У меня снова начинает болеть голова. Я потираю переносицу. — Если ты не хочешь этого делать, просто скажи.

— Я могу починить машину. Для этого не нужно второго мнения.

— Нет.

— Тогда мне это неинтересно. — Она складывает руки на груди.

— Разве не ты говорила, что не забудешь, кто держит в руках нити? — Я огрызаюсь.

Она напрягается. В ее глазах горит пламя, а ноздри раздуваются.

Сожаление охватывает меня сильно и быстро.

Уже слишком поздно.

Она резко поворачивается и выходит в облаке своевольной гордости и терпкого

отвращения.

В тишине я вздрагиваю и тянусь за аптечкой первой помощи. Теперь моя рука действительно начинает болеть, а голова сжимается, как будто металлический зажим пытается выдавить мой мозг, как дети выдавливают тесто для игр.

Боль началась в полицейском участке, когда я в очередной раз зашел в тупик. Информация о местонахождении Тревора оказалась от кого-то, кто гонялся за быстрыми деньгами.

Мой брат все еще пропал, и чем дольше мы его ищем, тем больше я беспокоюсь, что что-то действительно пошло не так.

Тревор привык, что ради него решаются все проблемы. Ему никогда не приходилось сталкиваться с миром без семьи. Без меня. В одиночку он мог совершать ошибки, связываться не с теми людьми, и все могло обернуться опасностью.

У меня жужжит телефон.

ХИЛЛС: Правление созывает экстренное заседание. Они недовольны твоей женщиной-механиком, Макс.

Боль усиливается, и я стискиваю зубы.

Мне просто нужна минутка.

Одна минута, и я займусь сначала самыми насущными проблемами. Я буду перечислять их по очереди. Никто другой этим не займется, кроме меня.

К моему удивлению, дверь снова распахивается.

Дон возвращается в комнату.

У нее в руках пакет со льдом.

Сначала я думаю, что она собирается швырнуть этим в меня, но она останавливается в дюйме от меня. — Разожми руку.

Мои брови взлетают к макушке, я медленно разминаю пальцы.

Пакет со льдом опускается и касается моей кожи с шипением боли и приливом облегчения.

Ее взгляд отводится от меня, и она постукивает ногой по земле.

— Дон.

— Я делаю это не потому, что согласна с тобой. Тебе причинили боль из-за меня. — Ее слова резкие, но прикосновения нежные.

— Я не…

— Помолчи. — Ее глаза сужаются. — Ты не единственный, кто знает, как брать на себя ответственность, Стинтон.

Не только ее доброта заставляет меня сдерживать невольное восхищение.

Когда в последний раз кто-то заботился обо мне?

Что я знаю, так это слепое повиновение, а иногда и принуждение. Что я знаю, так это то, что люди спешат делать то, что я хочу, потому что я плачу им за это или потому, что им нужно что-то от Stinton Group.

Дон ничего от меня не нужно. Черт возьми, она предпочла бы, чтобы я держался от нее на расстоянии. На нее не влияют деньги, и ей наплевать на мой статус в компании.

На что было бы похоже, если бы она по-настоящему заботилась и уважала тебя?

Я понимаю, что снова пялюсь, только когда чувствую, как она хмуро смотрит на меня. Она склоняет голову набок.

Я быстро отвожу глаза. — Съемочная группа хочет начать завтра утром.

— Прекрасно.

— Это будет та же команда по прическам и макияжу. Мы разошлем уведомление, чтобы люди знали, что магазин закрыт в это время.

— Неважно. — Она перекладывает пакет со льдом в другую часть моей руки, и я шиплю.