Десантный вариант
Шрифт:
— Лейтенант Орлов по вашему приказанию прибыл.
Пытливые глаза человека в гражданском оценивающе пробежались по фигуре лейтенанта. Он представился:
— Полковник ГРУ Данилов, — и, прикурив сигарету, продолжил: — Я приехал за вами, Рейнджер. Надеюсь, вы понимаете, что наша беседа совершенно секретна. Готовится одна сложная и опасная операция. В Афгане. Предложение для вас добровольно-принудительное. В принципе можете не согласиться. Думайте. Но недолго.
Не задумываясь ни на секунду, глядя прямо в глаза полковнику, Орлов ответил:
— Я согласен, товарищ полковник.
— Что, так сразу? Подумайте,
— Меня тоже четыре года учили не кашу варить. Я солдат, — отчеканил Александр.
— Много чего вы изучили сами, Рейнджер, — Данилов улыбнулся. — Я смотрел ваше личное дело. Кстати, кого бы вы могли мне еще порекомендовать из ваших бывших сокурсников?
— Смотря какая работа, товарищ полковник, — искренне заинтересовался Александр.
Данилов вздохнул и бросил взгляд из окна кабинета на плац, где с песней проходила рота солдат. Повернувшись к молодому офицеру, ответил:
— В принципе обычное десантное дело: прыгать с парашютом, стрелять, взрывать и убегать. Возможен рукопашный бой. Но все это в очень трудных условиях: прыгать надо на горы, ночью, стрелять только на поражение, взрывать все до нуля. И противник очень хитрый и тоже не промах. В Кабуле вам все доведут, вашей группе. Так можете кого подсказать?
Задумавшись на секунду, Орлов ответил:
— Лейтенант Заварзин, отличный подрывник, служит в…
— Знаю, знаю, лейтенант, — перебил его Данилов. — Я смотрел его личное дело. Да, подрывник он, конечно, хороший, лучший с выпуска, но у него не все ладно с физподготовкой. Ведь так?
— Но если что, товарищ полковник, он даст фору любому другому подрывнику с двадцатилетним стажем. Я ручаюсь. А с его физподготовкой мы все равно прорвемся, товарищ полковник.
— Это хорошо, что вы так ручаетесь за друга. Только дело очень опасное. Может, не стоит друга тянуть в него?
Александр задумался: «Может, зря я распалился за Святого? И правда, на хрена ему нужен этот Афган?» Данилов прервал его раздумья:
— Ну хорошо. Собирайтесь. Полчаса вам хватит?
Александр, чувствуя запах больших жизненных перемен, бойко ответил:
— Хватит, товарищ полковник, — и тут же не выдержал, спросил: — Так что, Заварзин будет участвовать со мной?
— Посмотрим. Ваше офицерское удостоверение с вами?
— Так точно.
— Давайте его мне. Я оформлю документы. А вас жду через полчаса у штаба.
Друзьями и хорошими товарищами Саня еще не успел здесь обзавестись. Вещей у него было — кот наплакал. Так что через полчаса черная «Волга» с полковником ГРУ Даниловым и лейтенантом ВДВ Орловым уже неслась по трассе со скоростью не меньше 120 километров в час. Водитель «Волги», «шкаф» ростом под два метра с бритым затылком, уверенно вел машину по предгорной дороге, несмотря на яркое солнце, бившее в глаза.
«Ас — водила», — подумал Александр и поглядел на полковника, сидевшего на переднем сиденье. Тот почти сразу же, как тронулась машина, или заснул, или просто дремал. Орлову было не до сна. Жизнь перевернулась (еще неизвестно каким боком?!) за какие-то два часа. Неизвестность впереди манила, но и слегка настораживала. Может, в этом и есть прелесть жизни? Александру очень хотелось спросить, куда они едут. Но полковник кемарил, а у молчаливого водителя спрашивать не хотелось. «Ладно, — успокоил сам себя Александр, — узнаю все в свое время»…
Глядя на примелькавшийся серо-желтый азиатский пейзаж, он вспомнил РКПУ. После госов, перед самыми первыми лейтенантскими звездами, распределение в войска. Система распределения сложна и запутана, загадочна и темна, как Вселенная. Она раскидала выпускников сразу на несколько категорий: блатные «залетчики», отличники, почти двоечники и «золотая середина», или болото. Некоторые сами старались повлиять на распределение: самые бесшабашные и самые прагматичные пытались попасть в Афганистан, но безрезультатно.
Улучив редкий момент, когда командир роты курсантов-выпускников остался один, Орлов подошел к нему. Коренастый капитан стоял в своей любимой позе: широко расставив ноги и заложив руки за спину. Он с удовольствием попыхивал «беломориной».
— Разрешите обратиться, товарищ капитан?
— Короче.
— Как в Афганистан попасть, товарищ капитан?
Тот сдвинул фуражку на затылок и с удивлением поглядел на Александра, будто увидел в первый раз.
— Я думал, у меня в роте только Егоров ищет подвигов, а тут еще один… фанат ВДВ. Ты что, думаешь там быстренько орден схлопотать или еще одну звездочку на погоны? Я знаю тебя четыре года. Помню, как ты ко мне еще сосунком попал. Ты парень прямой, и я тебе прямо скажу: там война, и на этой войне убивают.
Александр не знал, что сказать, и стоял молча. Капитан озабоченно посмотрел на курсанта и, прикурив потухшую папиросу, продолжил:
— Успеешь, Орлов, выполнить свой интернациональный долг. Я знаю, ты не болтун, и поэтому тебе скажу: никто из выпускников сразу в Афганистан не попадет. Есть негласная установка: сначала в войска. Пооботрутся, мол, там, а потом уж и на войну можно.
— И сколько будет это… обтирание длиться?
— Не знаю. Может, полгода, может, год. Но, я думаю, особо не заржавеет для нас, десантников. — Папироса опять потухла. Капитан с раздражением бросил ее в урну и проговорил с усмешкой: — Вот смотрю я на своих «орлов» и думаю: каких разных офицеров я воспитал. Кто рвется в штабы разные, кто поближе к дому, а кто сразу в Афганистан, на войну. Вот тебе и вся марксистско-ленинская философия…
«Шкаф» по-прежнему гнал «Волгу». Мимо пролетели глинобитные домики с плоскими крышами, арыки, поля, на которых виднелись фигурки сборщиков хлопка с большими мешками за спиной. Горы были уже вдалеке. «Азия, — думал Орлов, — после России, конечно, дико, и народ совсем другой. Что ж, выбор сделан, и отступать некуда. Теперь только вперед, до конца».
Александр вспомнил отца, мать, Таню, свой родной дом и решил: «Сейчас писать домой ничего не буду. Напишу после операции, из Афганистана». Мужчина, родившийся и выросший в стране, которая на всем протяжении своей истории постоянно воюет, привыкает к понятию войны с детства — из рассказов, кинофильмов и книг. Война входит в его сознание как часть жизни, через которую придется пройти. Умудренный, поживший человек, даже не воевавший, больше боится войны, чем молодой, который хочет испытать себя в экстремальной ситуации, если он имеет характер настоящего мужчины. А у двадцатидвухлетнего Орлова такой характер был.