Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию (Перевод Лосевой Н., Ворониной А.)
Шрифт:
Как выразился Френсис, лес получил «солнечный удар». Дождей, несомненно, не было, и вся растительность, лишенная возможности черпать в земле живительную влагу, зачахла под лучами тропического солнца.
Сохранилась она только по берегам ручья. К сожалению, есть основания полагать, что опустошению подверглось огромное пространство.
— Все против нас, — тихо бормочет сэр Рид. — Вернемся обратно, нечего и думать о путешествии по этим унылым местам. Там, в долине, и решим, что делать. Но рекомендую, господа, сохранять крайнюю сдержанность. Нет смысла увеличивать страдания больным и раненым сообщением о новом несчастье.
Молчаливые жесты согласия были нашим единственным ответом, и мы вернулись к месту, откуда стартовали.
— Где же кенгуру? — спросил МакКроули, как только увидел меня.
— Увы…
— Так я и думал. Ваше зрение не восстановилось полностью. К счастью, Том раздобыл прекрасное жаркое. Маойр, у вас бесценный слуга.
ГЛАВА 11
Между огнем и водой. — Предвидение сэра Рида. — Последствия пожара. — Голод. — Золотоносное поле. — Колония опоссумов в стволе эвкалипта. — Триумф Тома. — Знак войны на стволе дерева. — Новый и последний подвиг Мирадора. — Стратегия четвероногих. — Ошибка. — Талисман.
Позади нас мертвая пустыня, впереди — мертвый лес; невозможно ни продвигаться вперед, ни отступать назад. Запасы продовольствия почти исчерпаны, и нет никаких возможностей их пополнить. Единственный выход в том, чтобы, как только больные окончательно поправятся, следовать по течению ручья, ведущего, к сожалению, на запад и, следовательно, уводящего экспедицию в сторону от ее цели. Необходимо быстро принять решение, нельзя терять драгоценное время.
За ночью следует жаркий гнетущий день. Большие черные тучи, между которыми виднеются бледные просветы, быстро бегут с запада на восток, гонимые знойным ветром, несущим облака пыли, — нечто вроде австралийского самума [119] . Спящие мечутся в лихорадочном сне, я же не могу сомкнуть глаз, испытывая, как говорят в просторечье, ломоту в ногах; надо пройтись, размяться. За неимением лучшего, брожу по берегу ручья, серебряного от мерцания звезд. Но вскоре почти все они скрываются за тучами.
119
Самум — знойный сухой ветер, несущий песок и пыль.
Мой тонкий слух, различающий малейший шум, улавливает слабый рокот, который то усиливается, то затихает в зависимости от силы ветра. С тревогой прислушиваюсь. Шум нарастает. Он чем-то напоминает гул града, барабанящего по листве. Прикладываю ухо к земле и слышу что-то похожее на громыхание идущего поезда. Взволнованный, встаю и иду будить Тома, чей безошибочный инстинкт поможет разобраться в характере этого явления. Кажется, воды ручья, которые с трудом видны, бурлят и текут сильнее.
Услышав мой окрик, Том вскакивает, таращит глаза, прислушивается и, насколько это возможно, раздувает ноздри своего приплюснутого носа. В течение нескольких минут он неподвижен. И вдруг на черном липе появляется выражение неописуемого ужаса, а длинные, худые руки поднимаются в жесте отчаяния. Том издает гортанный возглас, заставляющий вздрогнуть и вскочить больных.
— Оок!..
— Что случилось? — спрашивает майор кратко, без видимых эмоций.
— Вода!..
— Что ты хочешь этим сказать?
Абориген с растерянным видом невнятно произносит длинную фразу, которую я не понимаю, но смысл которой тотчас улавливает его хозяин, привыкший к грамматике верного слуги.
— Ладно.
Несколько больших шагов, и майор уже возле сэра Рида, устремившегося ему навстречу.
— Что такое, Харви?
— Наводнение. Вода движется со скоростью кавалерийского эскадрона.
— Как теперь быть?
— Надо скорее выбираться из низины.
— У нас совсем нет времени?
— Нам многое надо успеть.
— Харви, возьмите на себя командование. Я займусь детьми.
И, обретя вновь юношескую энергию, скваттер спешит к девушкам.
— Джентльмены, ко мне! — кричит старый офицер голосом, привыкшим повелевать во время грохота битвы, и этот призыв проникает в сердце каждого.
Все на ногах и слушают приказы. Ветер усиливается. Ослепительные молнии пронзают сплошную пелену туч. Лишь немного отдохнув, с опухшими, воспаленными глазами поселенцы вновь готовы к бою, хотя и не знают, какая опасность им угрожает.
— Запрягайте лошадей!
Двенадцать человек без сутолоки и паники снаряжают две повозки.
Сцену поспешных сборов освещают два фонаря, почти не нужных из-за частых вспышек молний.
— Взять запас еды на два дня и по пять пачек патронов! — раздается очередная команда.
Крышка большого ящика отлетает, поддетая топором, поспешно разбираются консервы. Запасаемся также и боеприпасами.
Если людям удается сохранять спокойствие, то стихия, напротив, неистово разбушевалась. Небо пылает, гул бурного водного потока, несущегося по узкой лощине, сливается с раскатами грома.
Голос Харви подобен звуку горна:
— Все готово?
— Да, — отзывается МакКроули, на которого возложены обязанности помощника командира.
— Отлично! Эдвард, возьмите большую карту и берегите ее как зеницу ока.
— Есть, командир!
— Френсис, вам даю компас и секстант. Помните, они для нас важнее продуктов.
— Буду их беречь, сэр, — невозмутимо отвечает гигант. И всем ясно, что он скорее умрет, чем не выполнит порученное.
В момент, когда караван трогается, в ночную высь вздымается громадный язык пламени. Высохшие деревья загораются, как спички. Десятки пожаров, возникших от молний, охватывают площадь в квадратное лье. Ветер с безумной яростью раздувает огонь, распространяя его с невероятной быстротой.
Лошади испуганно ржут, бьют копытами землю.
Менее чем в пятистах метрах правее при свете пожара видна затопленная долина — вода наступает беспощадной, грозной стеной высотой в два метра. Волны увенчаны шапками белой пены. Куда бежать? Что делать? Где спасение?
Нам угрожает смерть сразу от двух грозных стихий. Даже у самых хладнокровных на лбу выступает пот.
Однако, перекрывая треск горящих деревьев, шум катящихся вод и раскаты грома, звучит человеческий голос, сухой и резкий:
— Спустить на воду повозку, обитую железом!
Один из путников бросается к головной лошади, хватает ее под уздцы и поворачивает всю упряжку к ручью. Испуганные кони фыркают и отказываются идти. Приходится подталкивать их острием ножа.
— Выпрячь лошадей второй повозки! Пять добровольцев — верхом на косогор! Следуйте по течению. В галоп! Остальные — в лодку!