Десятый день рождения
Шрифт:
Больше… Никогда…
Джесс подняла глаза на внимательно слушающую подругу Алису и “спросила”, понимая, что теперь, после главного признания, которого выдало все то, что она скрывала, не “отвечая” на ее вопросы, ей больше нет нужды скрывать свою особенную природу. Теперь она больше не будет скрывать “себя” от Джессики и наконец “ответит” ей так, как было положено в Роду.
Как было положено отвечать в присутствии обычных людей, если речь шла о том, чего им знать было необязательно.
Так значит, это
Глаза Джессики загорелись, но также быстро потухли. В одну секунду она начала выдумывать тысячи вариантов, как можно было бы использовать неизвестную ранее представительницу Рода ради самого главного.
Ради Хлои, которую Джесс уже очень давно хотела сделать по-настоящему причастной к их Семье. По-настоящему Связанной с Ним, а не так, как это было сейчас.
Как и всю предыдущую ее жизнь…
В любом случае, спасибо… Спасибо за то, что ты тогда сделала…
Джесс поймала на себе внезапный взгляд сестры и поняла, что улыбается чересчур сильно. Теперь это было не хладнокровие, которое, несмотря на злобу и ненависть внутри нее, все равно выражалось так, как этого хотела Джесс. Теперь она была по-настоящему рада, что узнала о ее новой подруге эту новость. Рада от того, что поняла ее намек, которым она ее описала, кто стоял за тем событием, о котором Джессика, как оказалось, знала чересчур мало…
Всего лишь намек?.. Больше не перегнет палку… Всего лишь размытые слова, но не полное признание в том, что это было ваших рук дело… Твоих, если быть точной… А самое главное, почему?..
Джесс посмотрела на Хлою, чьи слова пролетали мимо ее ушей.
Она не разрешила тебе рассказывать об этом кому-то?.. Я пойму, если она не решилась говорить об этом Джессамине, ее матери, но…
Неужели она испугалась рассказать об этом даже мне?..
Джесс вновь вспомнила о той новости, настолько затронувшей весь Марлин, что она прошлась по горе волной, нахлынувшей на всех, кто только на ней обитал. А значит, об этом узнало и поместье Хайзенбергов тоже…
Переломанные колени. Сломанные ребра, много синяков, ушибов и, самое главное, боли…
Ты не только спасла ее от обезумевших от зависти детей, которые могли бы быть ее друзьями… Они были чересчур злы на нее и пускай она была не виновата, что их же родители больше обсуждали именно нас, а значит и ее тоже…
Но ты… Ты была рада, что наконец получить эту возможность… Ты “помяла” их, чтобы отпугнуть… Чтобы они сбежали из парка… Но разве этого было недостаточно?.. Зачем ты испортила им жизни?.. Некоторых из них больше никогда не смогут ходить на своих ногах… Зачем…
А впрочем, это не мое дело… Я могла бы тебя винить, если бы ты сделала это просто так… Но ты…
Но ты спасла Хлою… Мою Хлою… Маленькую, безобидную и самую обычную девочку, всего лишь ищущую в парке свою сестру…
Но только не в том парке, что надо было это…
Ой!..
Джессика резко закрыла рот, который разразился в немом крике, сразу двумя ладонями сразу и уставилась на Алису. Страх, который едва ли не взорвал ее сердце, нахлынул с последними словами и заставил его биться так быстро, что у нее закружилась голова.
Когда Хлоя посмотрела на нее, резко оборвав рассказ об ужасах заброшенного парка, которым перестали пользоваться, а значит и поддерживать в порядке, Джесс всего лишь изобразила невероятную открытость и восприимчивость к ее рассказу. Страх, который поразил ее чересчур неожиданно, она не успела скрыть. Пытаться спрятать его было бессмысленным, так что ей пришлось выдать его за истинное отношение к истории сестры о безлюдном и мрачном парке.
Джесс сразу же поняла, как надо использовать эмоции на своем лице, чтобы не вызвать подозрений, и закивала.
Она показала на своем лице то, чего хотела видеть сестра.
–Да. Я слишком привыкла к нему, чтобы замечать то, настолько он страшный. Зря ты ходила туда одна. Зря…
–Но ведь я искала тебя, – смутилась Хлоя, не понимая слов сестры.
Но Джесс больше не могла вести сразу два разговора. В “одном из них” она совершила чересчур большую ошибку, чтобы продолжать переживать за чувства сестры.
Джесс упомянула в “разговоре” с Алисой то, чего упоминать было нельзя.
Но только не в том парке, что надо…
Роковые слова, которые, по мнению Джессамины, нельзя было произносить нигде, были “сказаны” в самом худшем месте, которое Джесс только могла выбрать.
А точнее в худшем обществе…
Она сказала это в “разговоре” с тем, кто мог ее понять. В “разговоре” с тем, кто натянуто и чересчур наигранно делал вид, что никак не Связан с Семейным Даром. Алиса не отвечала и на это. Даже тогда, когда Джесс сказала чересчур запретное.
Когда выдала главный секрет матери. Тот, про который могла бы не знать и сама, если бы однажды не вошла в него по случайности.
Чересчур большой случайности…
Она молчала и слушала историю Хлои, которая продолжила говорить, явно устав за последние десять минут их встречи.
Молчала после того, как сказала о самом главном.
Больше не перегнет палку…
Джессика, понимающая скрытый намек в словах Алисы, была благодарна ей за то, что однажды она спасла ее сестру.