Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
Когда с завтраком было покончено и царь отпустил присутствующих, Гермиона решила направиться к морю и освежиться. День обещал быть жарким, других дел у царевны не было, а желание пообщаться с Орестом пропало.
У моря ее ждало новое разочарование. Добравшись до берега, Гермиона внезапно для себя обнаружила, что купаться ей тоже совершенно не хотелось… Настроение было безрадостным, и его не оживляло ни солнце, ни зелень вокруг, ни морская лазурь впереди.
Она села на песок, не переживая о том, что дорогие одежды помнутся, и начала пропускать золотые ручейки песка между пальцами. Море пело ей ласковую, хорошо знакомую
Гермиона не могла сказать точно, сколько она так просидела, просеивая в руках песок и щурясь от бликов солнца на воде. Однако справа вдруг раздался звук шагов — царевна повернула голову. К ней разом вернулось былое напряжение: неподалеку показался Орест. Критянка почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце. Она поднялась, стараясь сохранить равнодушный вид.
— Что ты здесь делаешь? — голос прозвучал резче, чем следовало бы, за что Гермиона тут же себя выбранила.
— Хотел тебя увидеть. Во дворце сказали, что ты куда-то уехала, и я решил отправиться на поиски.
— И сумел найти? Крит велик… Это больше похоже на слежку, — дочь Идоменея с недоверием приподняла брови.
Орест явно смешался, а затем покачал головой:
— Нет, но… Здесь мы впервые смогли поговорить по душам. Наверное, мне просто захотелось найти тебя именно на этом берегу.
— А ты проницателен. Я часто сюда прихожу, — Гермиона немного смягчилась. — Искал меня, чтобы что-то сказать?
— Для начала как следует тебя поприветствовать, царевна. На пиру сделать это трудно. А еще… — Орест развел руками, — я хотел тебя увидеть. Даже если это не взаимно.
— Вот как? Странно это слышать от человека, который торопится покинуть остров, — Гермиона не собиралась этого говорить, но слова будто вырвались сами собой.
Орест поднял руку в протестующем жесте:
— Это не то, чего я желаю. Мне казалось, что ты должна понимать мои чувства. Возможно, я ошибался.
Нет, Гермиона понимала. Может, не сердцем, но разумом. Ей было неловко за свою резкость, потому она дала Оресту продолжить.
— Скорое отплытие меня расстраивает. Но команда обеспокоена новостями. Наше царство ведет кровавую войну — продолжать беззаботное плавание было бы слишком эгоистично. Разве я не прав, царевна?.. Где бы ни находился твой дом, будь он дворцом или хижиной — ты бы тоже поспешила к нему, случись что-то неладное.
Гермиона кивнула, ощущая, что больше не сердится. Более того, ей внезапно захотелось быть откровенной. Сделав шаг вперед, она взяла Ореста под руку и сказала без утайки:
— Я все понимаю. Просто мне было обидно, что ты так быстро покинешь меня.
На лице микенца застыло удивление. Царевна быстро добавила:
— Мне казалось, что мы… дружны. И на Крите не хватает людей, с которыми можно говорить обо всем, что меня заботит. Поэтому твои слова во время завтрака сильно меня огорчили. Прости за холодную встречу, Орест. Кажется, моя маленькая месть на самом деле выглядит большой глупостью!
Сын Агамемнона неожиданно улыбнулся:
— Пустяки! Отрадно слышать, что на Крите я кому-то нужен. Не уверен, что дома меня будет ожидать такой же теплый прием… Скорее, я окажусь лишним в Львином дворце.
— Кто знает, — Гермиона пожала плечами. — Размышления о грядущем все равно ни к чему не приведут, так почему бы тогда не обсудить дела минувшие? Расскажи мне о своих странствиях.
— Но я уже говорил о них у твоего отца… Что еще ты хочешь узнать?
— Все, — критянка указала ему под ноги. — Давай присядем, если не боишься запачкаться. И поведай мне во всех подробностях, где ты побывал, что видел? Кто оставил тебе этот шрам?
Она подняла руку, словно желая погладить рубец на его щеке, но остановилась, смутившись.
— Утром я не слишком внимательно слушала твои речи. Давай исправим это! Обещаю быть самой благодарной слушательницей на свете.
* * *
Они долго сидели рядом, и Орест рассказывал критской царевне о своих странствиях, с каждой новой историей все сильнее увлекаясь. Он говорил про поросшие миртом и бурьяном развалины на месте старых поселений, покинутых исчезнувшими народами; про долины с со старыми, раскидистыми деревьями, про высокие скалы с медным блеском, выжженные солнцем вересковые поля и изумительные голубые заливы, окаймленные полосами белого песка…
Орест воздержался лишь от подробного рассказа о битве с пиратами. Но Гермиона не стала настаивать. Критянка ценила взаимопонимание, которое вновь появилось между ними.
А микенец вспоминал маленькие островки, мимо которых его корабли проплывали ночами, и о том, как лунный свет бросал черно-серебристые узоры на утесы, возвышавшиеся над водой… Орест рассказывал про убранство домов в далеких царствах, восторгался украшениями женщин, пытался передать на словах вкус чужеземного вина, и у него это прекрасно получалось. Сын Агамемнона с удовольствием подражал говору встреченных им жителей, описывал одежды рыбаков, торговцев и солдат. Собственные истории явно его раззадорили — ни с кем он еще не делился своими впечатлениями так подробно. Царевне порой казалось, будто она слушала старого Одиссея, который время от времени навещал Крит.
Орест рассказал и о встрече с итакийским царем. Узнав, что тот здоров и бодр, Гермиона обрадовалась. У нее давно не было известий об Одиссее — большинство новостей так или иначе касались войны.
Гермиона слушала, восторженно восклицая или широко раскрывая глаза от удивления. От внимания царевны не укрылись пробелы в его рассказах, но она решила отложить неудобные вопросы до завтрашнего дня.
«А если он начнет сопротивляться, я поговорю с его командой…» — решила про себя дочь Идоменея. Высокое положение наследницы Крита, милая внешность и пригоршня серебра наверняка развяжут язык кому-нибудь из гребцов на «Мелеагре».
Тем временем Орест запустил руку в мешочек у пояса и достал камень удивительной формы и красоты, переливающийся оттенками голубого. У Гермионы на миг перехватило дыхание, настолько он был прекрасен. Ничего подобного ей прежде не доводилось видеть.
— Я купил его у одного торговца из Родоса. Одиссей говорил, что подобные камни — не помню, как они называются — Ясон когда-то привез из Колхиды. Здесь они большая редкость. Смотри, какие прочные!
Орест поднял отполированную морем темно-серую гальку и с силой провел по ней сверкающим камнем. На гальке появилась тонкая царапина — драгоценность же осталась гладкой.