Дети Робинзона Крузо
Шрифт:
www.deaddrivers.ru
«...последний дэддрайвер, говорите? Послушайте, мы все знаем, о какойтачке речь! Но разговорами о призраке в черном Бумере сейчас не забавляется разве что ленивый».
«...Я вовсе не утверждаю, что рядом с водителем был призрак. Но я видел кое-что занятное: съемку камер наружного наблюдения. Вечером ролик выложат в И-нет, и я знаю точно, что это — не монтаж, реальное видео, даже таймер есть. Так вот, там отчетливо можно рассмотреть, что у «Ленкома» в момент аварии в Бумере находился только водитель, этот самый Миха-Лимонад.
Из газеты «Деловой вестник»:
«...вчера в своей квартире скоропостижно скончался Дмитрий Олегович Бобков.
...Дмитрий Олегович был крупнейшим дилером BMW и стоял у истоков создания бизнеса...
По предварительным оценкам врачей, причиной смерти явилась острая сердечная недостаточность. Друзья и коллеги выражают глубокие соболезнования...»
Май всегда обрушивался на Москву необычайно ярким солнцем, дождями, что дружат с радугой, и юной зеленью деревьев, порой шумящих как море.
Лейтенант ДПС Свириденко любил май. По всем указанным причинам и по многим неуказанным, тайным, заставляющим кого-то погружаться в паутину Интернета, кого-то завидовать перелетным птицам, а кого-то — просто петь.
Странный сон снился лейтенанту Свириденко в этом мае. Возможно, эта волнительная странность была связана с выбранной профессией, а возможно, с пережитым недавно на углу у казино «Шангрила». Собственно говоря, пережитое-то почти сразу забылось, и если б не застрявший беспокойной занозой сон, в дневные часы наш лейтенант ни о чем бы не помнил.
В этом сне тайные незримые автобаны открывались лунному взору лейтенанта ДПС. Руководить движением на подобных трассах, собственно, не имело смысла: во вполне современный автомобильный поток всюду вклинивались ползущие, все в маскировочных пятнах танки времен Третьего рейха да боевые колесницы и закованные в броню легионы времен еще более давних. Но потом пугающее, огненное движение механизмов и людей иссякало; незримые автобаны постепенно разбивались, ветшали, пока не изменялись до неузнаваемости. Они становились потрескавшимися каналами, похожими на ирригационные, и бежали посреди высохшей, лишенной жизни пустыни, давно забывшей строителей этих путей.
И все они сходились в одной точке. На пустынном, отмеченном тем же лихолетьем берегу моря, у темного (немецкого?) дома, что стоял на утесе.
Лейтенанту Свириденко было знакомо это место. Оно его пугало, но в то же время обещало какую-то ускользающую, восхитительную тайну.
Он должен был смотреть сверху. Но не на дом и пустыню, а на море. И отсюда, с высоты свободного полета птиц, море открывало Свириденко за неприветливым свинцовым цветом свою подлинную синеву. По морю начинала бежать легкая пенная рябь, и тогда в рисунке барашков на поверхности проступало лицо женщины удивительной красоты, о которой Свириденко никогда не знал. Женщина улыбалась лейтенанту ДПС и кому-то еще, кто был рядом с ним, и от ее улыбки по поверхности моря разбегалась легкая волна. Это была улыбка прощания. Но прежде что-то должно было произойти — именно вот это самое, восхитительное и тайное...
Но лейтенант Свириденко просыпался раньше, просыпался с занозой в сердце, так и не дождавшись чего-то радостного, и хорошо, что на дворе стоял май.
Так продолжалось до сегодняшнего дня. Пока в поисках подарочной рамки для фотографий Свириденко не забрел в «Красный куб», магазин милых и полезных безделиц, неподалеку от своего дома.
У симпатичной продавца-консультанта бровь оказалась пробитой серьгой, и пирсинга не смог избежать не только аккуратный носик девушки, но и ее язык.
Все же, как чудесен май!
Свириденко с удовольствием последовал за пробитой бровью к высокому стеллажу, где в окружении садовых гномов, наборов для суши и каких-то запаянных, словно алхимических, бутылок и реторт, чье назначение и вовсе оставалось загадкой, лейтенант ДПС обнаружил интересующие его рамки.
Особенно одну из них. Из матового стекла, в зеркальных снежинках, камушках и искуственных бабочках. Но важна была не сама рамка, а вставленная в нее демонстрационная фотография черно-белая, выполненная в высоком стиле старого Голливуда. Женщина из его сна? Нет, не только это... Он ведь знает, кто она, ведь...
Лейтенант захлопал глазами.
Пробитая бровь неожиданно увидела, какие у него длинные и густые ресницы, и сочла молодого человека забавным.
— А чья это фотография?
Пробитая бровь ухмыльнулась:
— Можете вставить туда свою, — и ее чуть влажные глаза на миг заблестели, — или девушки.
— Девушки?
— Обычно такие рамки с сердечками, — (только тут Свириденко обнаружил, что камушки выполнены в форме сердечек), — дарят девушкам.
Вообще-то лейтенант ДПС собирался купить подарок для младшей дочери своего непосредственного начальника майора Дягилева.
— Девочке, — сказал он. — Она еще ребенок. Дочка шефа. — Свириденко помялся. — Боюсь, если я подарю ей рамку со своей фотографией, ее отец...
Пробитая бровь расхохоталась:
— Не продолжайте, я поняла.
— Да нет, все нормально, — расхрабрился лейтенант. — Думаю воспользоваться вашим советом: дождусь дня рождения шефа и подарю ему свою фотку в этой рамке с сердечками.
Теперь они прыснули оба.
— Знаете, сказала девушка, — я сейчас посмотрю, чья это фотография. Может быть, есть в компьютере. А вы пока осмотритесь.
Она быстро и легко развернулась и скрылась в подсобке. Свириденко успел лишь глянуть ей вслед. Господи, как же восхитителен май!
Свириденко, улыбаясь себе под нос, думал о том, что он успел заметить: высокая, ладная, крепкие бедра обтянуты джинсами, порванными под ягодицами. Но...
Он успел заметить не только привлекательный «тыл» продавца-консультанта.
Еще он увидел картину.
Собственно говоря, это был декоративный офорт, репродукция полотна кого-то из известных мастеров. Вероятнее всего этого... Айвазовского — Свириденко не особо разбирался в живописи.