Дети Робинзона Крузо
Шрифт:
(Слишком просто. И слишком сложно)
Избавься от тени.
И снова, как в мультиплексе на Курской, мгновение растянулось, останавливаясь. Только больше не было повисших одна над другой капелек «фанты», наливаемой в высокий стакан, и пленительной копны женских волос, роскошными джунглями перечертивших пространство, да и к сверхуспешному блокбастеру «Матрица» это больше отношения не имело.
Просто Миха услышал песню.
«Я танцевать хочу».
Ту же, что и коряво пародировала зашедшаяся в безумном вальсе Мама Мия.
Только теперь ее пела совсем другая женщина. Та, на которую они бегали смотреть бесконечными южными ночами в летний кинотеатр. Та, которая незабываемо пела в «Завтраке у Тиффани». Та, чей прощальный взгляд был запечатлен на давней фотографии.
И Миха-Лимонад вдруг все понял.
Всего один удар, который он мог совершить, когда угодно,
(что ты почувствовал перед тем, как прекратить играть на флейте)
который он тоже принес сюда с собой, и право на который с роскошной щедростью даровано ему от рождения.
Потрясенный Миха бросил быстрый взгляд на сияющую сферу, а потом повел губами, как будто собирался радостно и неверяще улыбнуться. И все же улыбнулся: избавься от тени, слушай песню сестры.
Песня зазвучала громче, словно подбадривая, утверждая его правоту. И теперь ее пела та Женщина, в которой жила частичка удивительной девушки, ступившей когда-то босыми ногами из пенной волны на берег моря, которого здесь не хватало. Той девушки, которая единственная могла быть и женой, и сестрой, и невестой в этой бесконечной ночи вокруг.
«Надо просто выйти из дома, — сказал когда-то Михе его детский друг Будда, — Понимаешь? Навсегда!»
Он понял.
Рев приближающегося Бумера почти тонул в хрустальной ясности чистого голоса, поющего там, где никогда не существовало этого места. Там, где и был сбежавший мальчик. И этот наваливающийся рев...
Все, что Миха носил с собой, все, от чего не мог освободиться, сконцентрировалось в этом беспощадном, неумолимом, как рок, приближающемся реве.
Все, чем он обладал от рождения, все, чем обладал любой сбежавший мальчик, и что было утеряно, подменено... Ведь вовсе не сбежавшего мальчика он отдал когда-то. Сам. Собственными руками! У того, кого он отдал, были имя и фамилия. Но друзья звали его Плюшей.
— Нет, — проговорил Миха.
Он все понял. Миха-Лимонад нашел уязвимое место. Единственное уязвимое место, которое он принес с собой. Потому что надо просто выйти из дома.
Миха снова посмотрел на сферу. Эта сияющая сфера — всего лишь оборотная сторона... Страны чудес. Привязанности и страдания, любовь и горечь, радость и страх. Тень и свет.
(как все просто)
Избавься от тени.
(но разве у него хватит сил?)
и тут же сказал свое «Да!». И радостно засмеялся.
Бумер больше не имел значения. Вовсе не его он должен был остановить. И вовсе не сбежавшего мальчика явился сюда спасать.
Миха-Лимонад не до конца представлял, как у него это получится. Сфера была пленительной, манящей, но он уже вышел из дома. И увидел, каким может быть свет за порогом. И почти увидел, как его переполненное любовью сердце погружается в полуденное море, где его ждали. Миха-Лимонад не до конца представлял, как у него получится. Но он обрушил свой крохотный молот на громаду сияющей сферы. И словно самих этих желания и решимости оказалось достаточно, и в то же мгновение мальчик, которого он прятал за своей синой, Будда, стал сияющим светом. Этот чистый сноп света пронизал Миху, подхватил его, нежно омыв сердце, исполинской фигурой взметнулся вверх, и достиг сферы.
(Икары недоделанные!!!)
И тогда рев Бумера, как и само это место, словно ночное наваждение, вместе с разваливающейся на части сферой, перестали существовать.
В это же мгновение ледяные пальцы кошмара, удерживающие ноги Джонсона, разжались. И у него хватило сил пробить пенную поверхность воды и сделать свой спасительный глоток.
В это же мгновение Люсьен опустила руку в Пустоту, где летела последняя слезинка лейтенанта Свириденко, и поймала ее.
— Это лишь просто вода, — шепнула она на ухо Иксу, и он открыл глаза.
Отравление развеялось, как всякое ночное наваждение.
— Люсьен, — благодарно прошептал Икс, но та уже растаяла.
Май. Будда (Прощальный взгляд Одри Хепберн)
И когда людоеды придут на песок,
Унесет меня шизофренический спрут,
Великолепен, красив и жесток
Робинзон Крузо на двадцать секунд.
Газета «Московский комсомолец», рубрика «Срочно в номер». «Необычное ДТП произошло вчера вечером в районе Пушкинской площади. Столкнулись порядка десяти автомобилей, и все очевидцы утверждают, что виновником аварии оказался BMW престижной 7-й серии. Необычность же происшествия заключается в том, что, по утверждению всех очевидцев, черный BMW оказался перед ними внезапно, словно появился из воздуха, и никто не успел отреагировать...»
Газета «Комсомольская правда», из статьи «Необъяснимо, но факт. Оптические иллюзии в центре Москвы?». «...связано с нашумевшим вчерашним ДТП. Многие из опрошенных нашим корреспондентом рассказывают удивительные, прямо-таки фантастические вещи. ...Черный BMW сначала исчез из поля зрения в районе казино «Шангрила», а спустя мгновение появился метров через сто, ближе к театру «Ленком». Эта внезапность появления и послужила причиной страшной аварии...
... Нашему корреспонденту удалось выяснить, что за рулем автомобиля-виновника находился небезызвестный в столичных кругах Михаил Кох по прозвищу Миха-Лимонад...
...Черный бумер оказался настолько искореженным, что водителя пришлось извлекать из автомобиля при помощи автогена. Сотрудники МЧС рассказали, что тот улыбался, хотя по опыту знают, что при таких авариях летальный исход почти неизбежен. Потом водитель снова потерял сознание. Со множеством тяжелых ранений он доставлен в больницу...»