Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая
Шрифт:
«Да уж. Ты мизантроп», – я почти замечаю, как осуждающе он хмурится.
«Будь моя воля – с радостью уничтожил бы всех людей. Оставил бы земли животным и прочим существам, неспособным на ненависть», – отвечаю сердито и поднимаюсь из-за стола.
«Ты склонен к ней больше всех, пока не научился прощать и давать другим шанс изменить к тебе свое отношение».
«Заткнись. Ничего ты не понимаешь».
Тоже мне, внутренний конфликт. В общем, будь что будет с этими проклятыми колдунами. Может, стоит объявить вербовку для всех без исключения, а не только для обычных мужиков, не одаренных чародейской силой и магией
Тяжело. Предстоит над этим поразмышлять.
Выхожу в коридор. Ривер тут как тут со своей извечно довольной рожей. Выражение его лица почти неизменно. Аж бесит.
– Ну что? Идем болтать с Богом?
– Идем. Только отстань.
И мы идем. Спускаемся по лестницам в подземелье, где пахнет сыростью и грязью.
Ривер молчит и с интересом осматривает подземные коридоры, косится на жирных крыс.
«Да. Такую бы я в детстве с радостью съел».
В ужасе оборачиваюсь, но паж улыбается как ни в чем ни бывало.
– Ты же ничего не говорил? – спрашиваю на всякий случай.
– Нет, – отвечает он, но я замечаю задорные морщинки в уголках его глаз.
«Я только подумал».
Проклятое безумие! Проклятая золотая пыль. Когда-нибудь я умру, и это все закончится.
Стражник, увидев нас издалека, распахивает дверь в темницу. Хороший парень, хотя бы не спит, как бедняга Ричард. Может, такими темпами вскоре добьется повышения и переедет из этого вонизма наверх, куда-нибудь поближе к Ходрским стенам или смотровым площадкам.
Впрочем, внимательность местных охранников скорее говорит о том, что здесь, под замком, стало неспокойно.
Лицо у Ривера безмятежное. Он даже не морщится от здешнего запаха испражнений и гнили. Подмечаю очередную странность мальчишки из «Медвежьей деревни». Не помню, чтобы там содержались подобные места.
Мы проходим мимо камер с узниками, и Ривер ненадолго замирает у знакомой мне решетки. Рэйнар. Кстати, как он там?
Останавливаюсь рядом с ним и вглядываюсь в искалеченного колдуна-тавернщика. Вроде раны глубокие понемногу затягиваются, но взгляд пустой и отсутствующий. Вряд ли уберешь этот взгляд у человека, из которого я недавно выдергивал куски плоти.
Темно. Влажно. Мерзко.
– Где-то я его видел, – одними губами произносит Ривер. Я хмурюсь. Взгляд его голубых глаз скользит по обгоревшей коже головы пострадавшего узника. – Кто это?
– Да так. Один тип, который меня расстроил.
– Ухо ему отрезал?
– Отрезал. Не сдержал себя в руках. Безумие нашло.
Рэйнар ловит нас взглядом и склоняет голову набок. Карие глаза наполнены отчаянием и мольбой.
– Как там дела, мой король? Она вернулась?
– Нет. И вряд ли вернется. Сдохла, – злобно отсекаю я и грубо дергаю Ривера за рукав, пошли, мол.
«Она тебя прибьет, Элибер», – шепчет паж мне на ухо.
«Она меня бросила. Все вы в конечном итоге меня бросаете».
На это слов у него не находится.
Рэйнар что-то бессвязно
– Не усцысь, – произносит Ривер, и в голосе его столько уверенности, что я пытаюсь схватится за нее всем своим существом.
Вот только в ответ шиплю:
– Не было такого и не будет.
Сквозь тьму замечаю в конце коридора Сигурда. По моему приказу он охраняет клетку твари с факелом в руке. Лицо у него бледное, волосы торчат во все стороны, вторая рука лежит на рукояти меча. Видать, Кали много чего наговорил дебилу такому, раз он так встревожен.
– Мой король! Повелитель! – Сигурд разглядывает наши силуэты и размахивает факелом. – Скорей! Оборотень вас ждет!
Ривер хихикает.
– Весело тебе?
– Мне всегда весело, повелитель. – Ржет паж. – Не срывайся на меня, когда страшно. Я тут ни при чем.
Подхожу к Сигурду и отвешиваю ему хороший подзатыльник. Вшивый гвардеец хлопает удивленными глазами и, заикаясь, бубнит:
– Прошу прощения. Я вам очень обрадовался.
– Иди отсюда. Оставь нас с Кали наедине.
Он обомлел. Ривер позади меня снова расхохотался.
«Ну и охрана у тебя, Эличка. Любой дурак крепость твою ненаглядную возьмет».
«Они, может, и тупые, но здоровые и огромные, в отличие от тебя. И мечом махать умеют, и приказы выполняют беспрекословно, – вступаюсь за свою гвардию. Надо ж так поносить и защищать одновременно в своей же больной башке. – Да и Сигурд мужик – неплохой, добрый. Чем Триедина наградила, тем и пользуется».
«Ладно уж. Не пыли. Я не хотел оскорбить твоих любимых стражников. Прошу прощения».
– Вы такой смелый, мой король! Я тут еле живой с ним наедине. Так мне еще мозги не пудрили.
– Вот и иди отдохни. Бегом.
Золотые нити подталкивают к клетке. Во мне горит решимость.
Ривер не отходит ни на шаг. Держит в руке факел. Мы оборачиваемся к решетке, и я тут же в ужасе отскакиваю.
Тварь высунула зловещую морду. Сиреневые глаза сверкают безумием.
– Я заждался, ваше Величество, – громоподобный рокот разносится по узким коридорам темницы. Я забываю, как дышать. Ривер опускает теплую ладонь на мое плечо. Сжимает.
«Усцышься?»
«Нет!» – рычу. Под подошвами сапог появляется земля. Устойчивость возвращается золотой пылью и голосом Ривера. Вот мои ноги. Вот мои руки. Вот мое тело. С ним ничего не происходит. Кровь разливается по венам. И сердце вовсе не выпрыгивает из груди, и волосы на голове не шевелятся. Я здесь. Я прямо сейчас. И мне совсем не страшно.
Я успокаиваюсь.
– Ничего себе, – удивленно шепчет Кали. Всматриваюсь в его лицо. Есть в мире красота, которая пугает. Звездное небо, например. Гигантское, усеянное созвездиями, оно прекрасно и притягивает взгляд. Вот только если засмотришься – становится поистине страшно от его глубины. Великий океан. Шторм. Воющий водопад зимой. Заговоренный лес. Все это – безумно пленительно, но ровно также опасно и чудовищно. Кали обладал тем же свойством. Морда твари была так красива, что пугала своей невозможностью. Заостренный аккуратный нос, четкие скулы, правильные формы, фарфоровая кожа.