Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая
Шрифт:
Сигурд подходит вплотную и смотрит на меня сверху вниз. Почти угрожающе.
– Не переживай, брат, – в очередной раз хлопает меня по плечу. Я покачиваюсь от тяжести железной перчатки. Какой тактильный детина. – Я тебе верю. Ты хороший парень.
Удивляюсь Сигурдову мягкосердечию.
– Спасибо, – киваю, – очень тебе признателен.
Сигурд опускает руку. Улыбается мне во все зубы и уходит.
И все. Не знаю, чем мне заняться. Лезть в разговор Элибера и Дэви не хочется. В конце концов, у них есть темы, которые нужно закрыть, чтобы идти дальше. Оборвать
Впервые за время пребывания в Черном замке у меня появляется свободная минутка.
«Мы почти закончили. Выходи к главной лестнице. Пройдемся. Имболк же», – хмыкает Дэви.
«Все-таки дашь мне шанс?»
«Сомневаюсь. Скорее, внесу ясность».
Улыбаюсь. Убираю руки в карманы и быстрым шагом, чуть не вприпрыжку, покидаю казарму.
Солнечный круг стремительно улепетывал на закат, окрашивая небо в алые кляксы. Судьбы мироздания, Боги, сидящие в темницах, девчонка королевская колдунья, забитый мышонок-король, черные драконы. Да, знал бы я раньше, куда приведет меня судьба, может, и повесился бы, чтоб не мучиться. Но во всем этом было что-то, чего раньше я не чувствовал. Вкус приключений. Большая ответственность за каждое решение. Попробуй здесь оступись.
Я все сильнее сближался с местным народом. Фелабелльцы начинали мне даже нравиться. Может, я предаю свою страну, а может, просто становлюсь частью Элибера. Правда, если это так, вряд ли бы у меня к людям любовь внезапно проснулась. Он-то ненавидит все, что умеет двигаться и разговаривать.
Интересно, раз в нашем мире существуют Боги, есть ли Эир? Смотрит ли он на меня из-за ровной линии горизонта, качает ли неодобрительно головой, сквернословит и бранит ли?
Помнится, Несса спрашивала о мосте Деарила. Кали рассказал о Деа. Не он ли тот самый Великий строитель? Все же дети видят яснее мир, чем взрослые. Мысли о сестре больно кольнули сердце, но теперь я ощущал не сплошную черноту. Что-то еще там появилось. Чем-то еще наполнилось. Может, надеждой?
Стыдно. Стыдно, что больше не больно. Стыдно, что нахожу поводы для радости, когда она мертва.
Замечаю фигуру Дэви, что стремительно спускается по ступенькам ко мне. Выпрямляюсь и галантно протягиваю ей руку. Она, морщась, отпихивает. Ладно уж, спасибо, что хоть тучного громилу-мужлана не захватила за компанию.
– Он не тучный и не мужлан. Тебе еще до него расти и расти. Боюсь, только поздно, в твоем-то возрасте, – Дэви складывает руки на груди. Вот ворчунья. Уже и подумать о своем нельзя, давай оскорбляться. – Нельзя. Когда думаешь ты, думаю и я. Пойдем. У тебя живот бурчит.
Как славно, что ты умеешь меня считывать.
Мы выходим из замка, и я поглубже вдыхаю северный воздух столицы. Позади высятся острые шпили башен, расчерчивают небо полосами. Отсюда, с холма, на котором стоит дворец, я наконец могу рассмотреть массивные стены Ходра, что и дракону-то пробить будет затруднительно. Они огибают город и превращают в незыблемую крепость.
Осознаю, что сердце Севера приводит меня в небывалый восторг. В первые за весь свой путь я отчего-то
– Мрак какой, – Дэви хмурится.
– А по мне – радость. Золотые нити и счастье.
Дэви спускается по главной лестнице. Мы идем медленно, рассматривая скопившийся на тесных улочках народ. Люди смеются, пляшут и веселятся. Прогоняют холода и готовятся к набухающим зеленым почкам на деревьях. Настроение весеннее. Я бы и сам потанцевал. Раз-два-три.
– Я буду говорить с тобой аккуратно. Кто знает, может он нас слышит, – тихо бурчит Дэви себе под нос. Ну-ну. Думай с осторожностью, контролируй свои слова, а то кто знает, чего учудит Эличка.
– Не переживай. Он не верит в реальность того, что чувствует.
– Ты этим пользуешься? – возмущается. Опасная девчонка. За Эличку бить готова.
Впрочем, я-то теперь от нее несильно отличаюсь.
– Никак нет, миледи. Лишь в тех случаях, чтобы привести его мысли в порядок. Как, например, когда ты потащила нас на лужайку в лесу к бродячим мертвецам. Не подумала, что это сведет его с ума?
– Вспылила, – признается, – злилась на него из-за прошлого приказа. Он послал меня разыскать оружие против нечисти. Оттого я у тебя в нашу прошлую встречу и вызнавала, как чащобники выглядят. Потом увидела сама. И этих… жутких живых мертвецов. Решила показать, чего стоит бояться.
– Так что это было такое?
– Пока не знаю. Думаю, во всем есть связь.
Мы останавливаемся у лавки с ароматными молочными лепешками. Тут-то я и соображаю, что Эличка жалование мне не платит. Вот козел. При себе ни грошика. В замке, значит, кормят огрызками, и на том спасибо. Ну, мне не привыкать.
Дэви закатывает глаза. Роется по карманам и протягивает торговцу медяк. Забирает лепешку и тянет мне.
– Благодарю. Люблю, когда кормят. Если бы я осуществил задуманное – не пришлось бы тебе на меня тратиться. Давно бы получил мешок с золотом за выполненную работу и тебе бы сейчас булки покупал.
– Ты изменился с нашей прошлой встречи. Что-то в тебе сломалось, – она недоверчиво хмурится и наблюдает, как я жадно накидываюсь на хлеб. Рот переполняет слюной, лепешка тает на языке, а я снова заземляюсь. В кои-то веки, Ривер, веди себя нормально.
– Ты тоже, – говорю с набитым ртом. – Мы все меняемся.
– Почему ты не сделал того, зачем пришел?
– Он плакал.
В разноцветных глазах колдуньи блуждает свет факелов. Она понимающе кивает, и мы идем дальше, размышляя, как продолжить беседу.
– Сейчас он не плачет, – вырывается у Дэви. Предлагает мне бросить лепешку и бежать в замок резать короля?
– Плакал, когда ты пришла. От страха, может. Или от счастья.
– Не строй из себя дурачка. Я не Элибер.
– Нет, Дэви. Мы все Элибер. Нет тебя. Нет меня. Да и его, впрочем, нет. Есть только золотая пыль, – говорю серьезно. – Я не собираюсь этого делать. Я решил поступить иначе.
Мы останавливаемся и пристально смотрим друг другу в глаза.
– Как? – задает очевидный вопрос.