Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая
Шрифт:
– Это ваша война, не моя, – почти скулю, бледнея. Перед глазами плывет. Страх снова подкатывает к горлу. Кажется, сердце мое сейчас остановится.
«Не остановится. Я его держу. Не бойся».
– В том то и дело, что нет. Если бы это была наша война – воевал бы он с нами. Но это не так. Это вас он хочет стереть с лица земли, чтобы доказать свою силищу. Мы тут ни при чем и не можем на это повлиять, кроме как донести тебе и поставить в известность.
– Почему меня?
– Потому что однажды именно ты этого попросил, – Бог усмехается. Уши мои закладывает. – Ты попросил и запустил
Ривер подтягивает меня за плечо, подальше от железных прутьев, что расширяются, а затем сужаются. Вот уже они и не ровные совсем, а пляшут. Пляшут.
Голос Ривера дрожит и только сейчас я замечаю в его голубых глазах лопнувшие от напряжения или темноты капилляры.
– Мы пойдем. Хватит на сегодня. В любом случае, ты всегда можешь прийти, да и поговорить.
Кали лишь кивает, а Ривер тащит меня во тьму.
***
В себя я прихожу в тронном зале. Не помню, как попал сюда. Помню лишь, как нырнул в темную пучину и потерялся. Такое бывало в детстве, когда я не мог дать сдачи братьям. Они оскорбляли меня, а я словно прятался в укромном местечке, в потайном сундучке, где-то в своей голове, запирался там на замки и накрывался тишиной, как большим шерстяным одеялом.
Такое случалось и сейчас, когда я оставался в замке один на один со своими проблемами. Чтобы ничего не решать, я снова и снова уходил в это место и пребывал там до тех пор, пока Младший Брат Смерти не заключал меня в свои утешающие объятия.
Ривер восседал на каменных ступеньках и тяжело дышал.
– Эличка, да ты усцался, – заметил он, стоило мне лишь прийти в себя.
Я выпучил глаза. Опустил взгляд на сухие штаны. А эта падла захохотала.
– Поверил, да?
Шторм отступил. Я снова здесь. В своем теле. Кто-то показал мне, как это делается. Как это ощущается. Этому кому-то я очень благодарен.
Плевать мне на этих Богов. Сейчас плевать. Самое главное, что я тут. Я никуда не провалился, не растворился в кошмаре и смог посмотрел в лицо своему страху. Я не «усцался». Я справился.
Из груди рвется радостный смех.
Тут-то и открывается дверь.
Клянусь, за ней, всего на секунду, в глубине коридора Черного замка я замечаю лесную чащу.
Дэви
Я вернусь. Еще не раз ступлю на заросшие терновником тропинки, не раз искупаюсь в твоих лесных озерах. Не раз послушаю пение сверчков, луны и звезд. Обещаю. Когда-нибудь густая трава вновь прорастет сквозь мои пальцы, сплетется на лодыжках причудливыми узорами, а на ладонях вспыхнут золотом линии, указывающие верный путь. Обещаю. Клянусь.
Это лишь временно. Подам в отставку и отправлюсь домой, в твои чертоги, где пахнет земляникой и влажной землей. И ты поймешь, что никуда я, впрочем-то, не уходила. Всегда была здесь. Только как будто спала. А потом проснулась.
Мы с Фаррисом покидаем Заговоренный лес. Прощаемся с ним. Протискиваемся сквозь плотную листву берез по извилистой тропе. Солнечный свет ласкает весенним теплом, а я почти слышу запах столицы –сажи, серого дыма, затопленных печей и пыли.
Запах людей.
Колдун-медведь
– Вот это да, – бормочет с подозрением Фаррис и удивленно постукивает крепким ногтем по деревянной поверхности. – Смотри-ка. Лакированная. Дорого-богато. Здесь волки вырезаны.
Подхожу ближе и без интереса обнаруживаю, что узнаю эти двери. Они много раз распахивались перед моим нетрезвым взглядом. Раньше, когда я не понимала, ради чего стоит жить, а внутри скреблись лишь раздражение и ненависть ко всему сущему.
Все это чувствовалось сейчас как давно забытый сон. Значит, я возвращаюсь в Ходр на самом деле. Забыла о реальном мире. Забыла, как неприветлив его воздух и холоден северный ветер. Пора. Теперь точно пора.
– Открываем? – спрашивает Фаррис, приметив решительность, застывшую на моем лице.
– Да. Верховная чародейка возвращается к своему королю.
Этого достаточно. Колдун-медведь целует меня в висок и толкает дверь.
Сначала приходит запах. Запах рябинового вина, кипарисов и камня. А потом до меня доносится смех. Звонкий, беспечный и мелодичный, раскатывается он по тронному залу. Я делаю шаг, готовясь ухватить его пальцами, чтобы не ускользнул, не исчез и не растворился во мраке Волчьих троп. Ухватить, чтобы сбежать не удалось.
Он ведь и не переставал звучать. Был здесь, сейчас, у костров чащобников, раздавался из глубин подлесков, прятался от меня среди темноты чащ. Время сплеталось воедино, и смех разносился везде, в прошлом, настоящем и будущем, эхом – из раннего детства.
Замираю посреди тронного зала. На троне передо мной сидит Элибер. Из глаз его брызжут слезы, а он сгибается пополам, сжимает руками живот и хохочет. И рядом с ним, по правую руку, на ступеньках восседает Он. Ржет, пока не встречается со мной взглядом. Зрачки его бездонных голубых глаз сужаются, и он замолкает. Элибер, кажется, тоже.
Нити сплелись. Золотая пыль вспыхнула в воздухе призрачным сиянием. Тысячи маленьких пылинок, и нет «нас» по отдельности. Есть только общее «Я» и больше ничего. Всего за секунду перед глазами проносятся их жизни, их боль и слезы, их радость и страх. Их недоверие. Дракон Мгла, освобождающий и пугающий. Небо, расчерченное размахом черных крыльев. Костры чащобников, надежды на лучшее, безумие, что туманит реальность, выбивает землю из-под ног – не удержишься, когда мир пускается в пляс. Рыжие волосы, испуганные карие глаза за стальной решеткой. Их я тоже вижу. Вижу и чувствуют почти так, как если бы была там сама и видела бы это своими глазами.
И они ощущают на себе, как сильно я злюсь. Как обливается мое сердце огнем, сильнее которого я в себе еще не видела. Мы ощущаем. Наше «Я».
Ничего не могу с собой поделать. Выпускаю ладонь Фарриса и мчусь к трону. Повсюду вспыхивают кровавые океаны, нож, что отрезает куски плоти, кожа под ногтями, почти лопающиеся глазные яблоки.
Взбегаю по ступенькам и наотмашь бью Элибера по лицу, хватаю за волосы и кричу в его перепуганную рожу:
– Где он?! Что ты, мать твою, натворил?! Ты убил его, тварь? Убил?!