Дети выживших
Шрифт:
Его заметили. Он попытался ужом вывернуться из норы, но вперёд ногами сделать это оказалось затруднительно; через мгновенье крепкие руки ухватили его за ноги и выволокли на дорогу.
Сейр поднялся, отплевываясь от пыли, окруженный со всех сторон глядевшими прямо ему в лоб снаряженными луками, дротиками и копьями. Несколько копий упиралось в спину, а один из всадников достал саблю и приставил её к горлу Сейра.
— Скажи Аммару — мы поймали его, — сказал сотник.
Сейр угрюмо взглянул на него. Он был в тяжелых доспехах, и конь его тоже был защищен пластинами металла.
Вскоре он услышал топот копыт и поднял голову.
Сейра окружили спешившиеся воины, и Аммар смотрел на него поверх их голов.
— Кто ты такой? — спросил Аммар на языке Гор.
Сейр усмехнулся.
— Кто ты такой? — повторил Аммар по-аххумски.
— Человек, — неохотно отозвался Сейр.
— Ты — тот самый, что сопровождал Хумбабу и её выродка? Ты здесь один? Отвечай!
Сейр качнул седой головой. Тяжело ворочая распухшим языком, с трудом выговорил:
— Я не буду тебе отвечать, ординарец, предавший своего командира.
У Аммара отвисла челюсть, но он тотчас же взял себя в руки, склонился к луке и произнёс:
— Ах, ты знаешь и это? Да, я был ординарцем у сумасшедшего аххумского темника. Надеюсь, что он сейчас слышит меня оттуда, из-под земли, куда уходят воины, покрывшие себя позором.
Сейр взглянул на Аммара.
— Значит, туда уйдешь и ты.
Аммар привстал в стременах, замахиваясь камчой.
Но в тот же миг в руках Сейра оказался аркан и, брошенный с непостижимой быстротой и точностью, захлестнул поднятую руку. Рывок — и Аммар съехал с седла набок. Нога его осталась в стремени, и он повис, упираясь рукой в землю, вверх тормашками, в недоумении глядя на Сейра — теперь уже снизу вверх.
— Проклятье! Держите его покрепче. А еще лучше — свяжите! — рявкнул он, не без труда высвободив ногу и упав на дорогу. Аркан перерубили. Сейру заломили руки за спину и закрутили ремнями.
Аммар подошел к нему вплотную, вглядываясь в его лицо.
— Что-то кажется мне знакомым в твоей роже, раб, — сказал он. — Одно из двух: или ты служил в войске Берсея, или был связным с намутцем Набудассаром.
— Вглядись получше, — посоветовал Сейр.
Он сплюнул, на продырявленной щеке появилась пена.
Аммар молчал. Потом сделал шаг назад, не глядя, нащупал повод коня. Взлетел в седло.
— А теперь — убейте его.
Сейра втащили на камни, поставив почти у самого края, за которым, далеко внизу, пенилась Тобарра.
Спешенные лучники на дороге присели на одно колено. Их было десять или двенадцать, — во всяком случае, достаточно, чтобы одним залпом сбросить Сейра вниз.
Но залп был сделан слишком поздно: не оборачиваясь, Сейр сделал быстрый шаг и исчез.
Хуссарабы загалдели, но Аммар поднял руку. Кивнул сотнику:
— Посмотри.
Сотник слез с коня, подошел к обрыву, заглянул в пропасть. Некоторое время молчал, вглядываясь, потом обернулся:
— Его нигде не видно, повелитель.
Аммар втянул голову в плечи и злобно прошипел:
— Смотри ещё! Внимательно смотри! Может быть, эта обезьяна зацепилась за выступ.
Вместе с сотником еще несколько воинов на животах подползли к обрыву и свесили головы вниз.
— Нет, повелитель… Здесь видно каждый выступ. Должно быть, его унесла река.
— Должно быть? — Аммар перекосился от злобы. — Узнай это точно! Найди и достань из воды его тело!
Сотник в недоумении пожал плечами, сказал:
— Надо искать спуск получше… И еще — связать арканы…
— Делай, что хочешь. Бери, сколько надо людей. И оставайся здесь, пока не найдешь его. Мы отправляемся дальше.
Аммар оглянулся на командиров, посмотрел, как последние отряды переходят мост. Махнул рукой и рысью поскакал по дороге. Конница, перестраиваясь на ходу, потянулась за ним, оставив сотника, который всё с тем же недоуменным выражением на лице глядел то на проносящихся мимо всадников, то на кромку пропасти, за которой исчез неведомый аххум.
Аммар гнал вперёд, не жалея коня. Мост остался далеко позади, дорога вилась среди голых скал, каменистых осыпей, хилых кустарников.
Внезапно Аммар уловил какую-то странность в пейзаже. Повернув голову, взглянул на верхушку одинокого утёса и вдруг резко натянул поводья, так, что конь споткнулся, а сам Аммар едва удержался в седле.
На утёсе, на фоне чистого синего неба, темнела знакомая фигура человека, которого невозможно было не узнать. Пластинчатые доспехи так ярко горели на солнце, что Аммар невольно зажмурился.
Отряд, скакавший позади, тоже стал резко тормозить, на дороге возникли шум и толчея.
Когда Аммар снова взглянул на вершину утёса, на ней никого не было. Но, приглядевшись, Аммар заметил на утёсе сидящего орла-могильника — тёмное оперенье с белыми разводами и желтовато-белая седая голова. Орел сидел неподвижно, как изваяние, — и внезапно взмыл в воздух, распластав свои гигантские крылья.
Аммар снова сморгнул.
— Проклятье… — пробормотал он с побелевшим лицом.
Мёртвые не воскресают. Могильники не залетают в горы.
И тем не менее орёл неподвижно висел в ослепительном небе, словно сопровождая войско. А может быть, так оно и было.
По крайней мере какая-то птица висела над ними до самого вечера, и воины, тоже заметившие её, качали головами, цокали языками. В хуссарабских степях считается, что орлы-могильники — вестники несчастья: их встречают на мазарах, древних могилах, где они сторожат души умерших.
Ночь оказалась душной — словно собиралась гроза.
Привал устраивали уже почти в полной тьме, наспех — Аммар приказал тронуться в путь с самого рассвета. Следопыты-разведчики, еще днём высланные вперёд, ночью вернулись с хорошими известиями: они нашли околевшую лошадь, забросанную камнями неподалёку от дороги. Значит, одной лошади беглецы лишились, загнав её. Значит, и остальные лошади на пределе сил.