Детский дом и его обитатели
Шрифт:
Конечно, высоты, которые мы брали на наших совсем не горных лыжах, были смехотворными. До этого на лыжах мало кто из моих детишек вообще стоял чаще одного раза за зиму. С кряхтеньем и сопеньем мы едва-едва вскарабкивались на холмы и пригорки чуть выше железнодорожной насыпи, но всё-таки кой-какой опыт накапливался. И главное – мы привыкали к преодолению трудностей, и делали это все вместе, всем своим только-только нарождающимся коллективом. Дети с энтузиазмом постигали доселе чуждый им опыт активной бескорыстной взаимопомощи. И для нашего общего дела это было очень полезно – помимо Эльбруса. Дети не ныли, не
И вот эти не выспавшиеся и продрогшие до мозга костей детишки мужественно бродили по окрестностям в поисках хвороста, да ещё при этом весьма громко распевали «походную»: «Ты не бей кота по пузе…»
Глава 18. Операция «Кавказ»
Как-то перед самым Новым годом пригласила меня к себе Людмила Семёновна и неспешно так, «с заходом», говорит:
– Видите ли… Только вы сразу не расстраивайтесь… Ну вот – уже и нюни…
Хуже, чем дети, правда!
– А что случилось? Нельзя ли ближе к делу? – спросила без обиняков.
Я, верно предчувствуя какую-то глобальную пакость, припасённый за пазухой камень в огород нашего отряда, вся напряглась, готовясь отразить атаку. Наверное, мои глаза так яростно сверкали, а голос так отчаянно дрожал, что Людмила Семёновна благоразумно замолчала, решив, что вот-вот может разразиться истерика.
Но – дудки!
Это не было предвестником истерики – я уже неплохо натренировалась сдерживать эмоции на самом последнем пределе, возвращать навернувшиеся, было, слёзы обратно… Это был сигнал готовности к обороне, но не всегда наши обидчики это понимали – на свою беду.
Истерики не будет – перетопчетесь, господа!
А будет всего лишь адекватный ответ, и к нему вы, скорее всего, совсем не готовы. Что определённо увеличивает наши шансы на победу.
Такова наша тактика.
По тому, как она трусливо суетилась, я поняла: готовится пакость солидных размеров, удар будет нанесён под самый, что называется, дых. Она приторно-ласково смотрела – то на меня, то на папку приказов, лежащую на столе, то хваталась за пресс-папье из мрамора, изящно украшенное чудесной бронзовой фигуркой… Она словно подсказывала, что если грохнуть этой штуковиной об пол, будет полный порядок.
Я молчала.
Однако беспредельно затянувшаяся пауза её скоро утомила.
– Ну вот что, – сказала она буднично, – поездка на Эльбрус не состоится.
– А дети? – только и смогла произнести я.
– А дети… дети поедут на каникулах в зимний лагерь, – сказала она, спокойно и равнодушно, положив, наконец, пресс-папье на место.
– Не пойдёт.
– Как это? – возвысила голос она.
– В зимний лагерь, я так понимаю, поедут не все, а те, что не поедут, отправятся на отдых небольшими группками?
– И что в этом плохого? – подняла дужки щипаных бровей директриса.
– Отряд разделять нельзя, – достаточно жёстко сказала я. – А в зимние лагеря больше пяти-шести человек не берут от одного детского дома.
– Ну и что?
– Во-первых, детям неохота ездить в такие лагеря – вы же знаете, что потом конфликтов с домашними не расхлебаем до следующего года.
– Да, избалованы наши дети, избалованы… Даже в Артек не хотят ехать. Их действительно трудно заставить ехать в лагерь, но на то и воспитатель, – упрямо твердила она.
– Тем более трудно будет им объявить про зимний лагерь после отмены поездки на Эльбрус, – не сдаюсь я.
– Вы думаете, пойдут вразнос?
– А тут и думать нечего – так обмануть детей…
Она снова засуетилась. Печально сузив глаза и кривя ярко накрашенный рот в гримасе сочувствия, по-лисьи хитровато и ласково сказала:
– Да, всё так… Но вы и сами не раз говорили, что хватит баловать детей… Не всё же время жить за чёт манны небесной?
– Причём здесь манна? – спросила я. – Здесь имеет место прямой обман. А детей обманывать, да ещё так подло, очень жестоко.
– Подло? – шёпотом спросила она. – Вы… вы называете это подлостью?
Лисья повадка ей очень шла, но на меня это уже давно не действовало.
– Именно так.
– Нет никакой возможности, вот в чём дело.
– А раньше такая возможность была? Когда детей завлекали Эльбрусом?
– Но что я теперь могу сделать?
Голос её был усталым, лицо – смертельно бледным. Она сидела в своём кресле, печальная и вся такая кроткая.
– Но вы же всё можете, Людмила Семёновна, дорогая! Сделайте это через «не могу»! Спасите идею! Дети должны увидеть свою мечту, иначе они никогда больше не поверят нам.
– Что конкретно я должна сделать? – спросила она ещё печальней.
– Сделайте так, чтобы каникулы дети провели все вместе, и чтобы это было для них интересно.
Она вскочила и широко распахнула возмущенные глаза:
– Что?! На каникулы я эту орду здесь не оставлю. Они же разнесут весь детдом! Камня на камне не оставят.
– Какую правдивую картинку вы нарисовали…
Она задумчиво молчала.
Потом, поправив широкий пояс на крутой талии и пронзительно посмотрев на меня, раздумчиво спросила:
– В турпоездку вас послать что ли?
– Пошлите!
– А куда?
– А куда подальше.
В конце недели стало известно, что на зимних каникулах у нас всё-таки есть возможность отправиться на Кавказ – поездом «Дружба».
Это взамен Эльбруса. Скандала не было, однако новость приняли без восторга. Наверное, привыкли уже, что обещают одно, а дают совсем другое, или вообще ничего не дают.
Собирала я их – стирала и сушила под утюгом их вещи всю ночь, поспать даже часок не довелось, – в шесть утра подойдёт автобус, отвезут нас на вокзал. Мои же дочки уехали в тот самый зимний лагерь, куда и пряниками не заманишь детдомовцев, – и были очень даже рады. Они впервые в своей жизни ехали куда-то без меня.