Девочка на джипе (сборник)
Шрифт:
– Голос знакомый… Зараз глазами обнищал.
– Да я это, Андрей! Родню встречайте!
– Андрюха?! Приехал, растудыть его мать! Ну, заходь. Собачку не бойся. Один, чи с бабой?
Обнялись и по-казачьи троекратно поцеловались. Вблизи выглядел дядька еще жальче – морщинистый, беззубый, бледный. Огорчило и выражение глаз его, подслеповатых и как будто недоуменных. Держась за руку, дядька повлек гостя к столу под яблоней. Заученным жестом нашарил на нем пачку «Нашей марки», вытряхнул и прикурил сигарету от пластмассовой зажигалки, на шнурке висящей у него на шее. Усадил племянника рядом на табурет.
– Вот какой я, Андрюха, теперича! Обжнивок!
– Молочка бы домашнего.
– Оно у нас завсегда домашнее, – засмеялся, вдруг изменившись в настроении, старик. – В холодильнике стоит, в кухне. Пей, сколь хошь.
Андрей Петрович налил из бидончика холодного отстоявшегося молока полную кружку. Выпил его, слегка отдающего полынью, жадно и всласть.
– Наши на собрании! – поведал дядька, когда Андрей Петрович взбодренным вернулся во двор. – Хуторцы митингуют, не отдают землю. Депутата вызвали. Чистая революция! Да-а… А какой же ты есть? Дюже потолстел?
– Наоборот, похудел. Сердце барахлит.
– Это учительство выходит! Внукова жинка, Лариска, химии обучает. Кажин день плачет! Не детки пошли, а чертячьи выродки. Прямо на уроках матюкаются, дерутся, пиво пьют. А главное, к учебе без внимания! Оно и понятно, зачем голову ломать, коли ценят не по знаниям, а по доходному месту? Гибнет молодежь. Тыняется, не ведая, как силы приложить. Ну, бог с ним… Ты, должно, и не ведаешь, что Ваня при одной ноге?
– Как – при одной?
– Отчекрыжили правую. Догулялся! Твердил я ему: не лезь ты в атаманы. Не послухал! Форму себе пошил за три тыщи! Организовал казачье общество. А толку? Походили по хутору, попугали собак – и угомонились. Властям это казачество без надобности, ишо стали к сыну прискипаться, что люд баламутит. А он только болезню себе нажил и – всех делов! По-первах большой палец почернел, опосля на ступню перекинулось. Мы таких напастей сроду не знавали. А всё почему? Тарелки летательные кружат.
– А причем НЛО? – усмехнулся Андрей Петрович, взглянув на часы. – Существование их пока не доказано.
– Как это не доказано? – осердился старый казак, находя на столе пепельницу и заминая в ней сигарету. – И Ванюшка видал, и кум Григорий. Перед уборочной, я помню, прямо на ниву, паразиты, садились. Как плюхнулась тарелка, так и полегли хлеба. Навроде узора: по краям четыре больших круга, ишо поменьше круги и знаки, как звезда о восьми углах. Вот и рассуди: в кой год эта «посуда» объявилась? Аккурат в девяносто первый, – я ишо плотничал, когда Ельцин на танк залез! И сразу всё занехаялось, и народ сказился. Не иначе инопланетные посланцы сгубили!
– Дядь Аким, поеду я. Неизвестно, когда Иван освободится. А я хочу на рыбалку успеть. Червей накопаем?
– Зараз наведем рассол и – накопаем, – поднялся хозяин и заковылял к времянке. Вышел оттуда в очках и с куриным яйцом в руке. Заглядывая вовнутрь осмоленной и на треть наполненной водой кадки, стоящей в тени, пояснил:
– Арбузы переспели. Срочно солить надо. Сентябрь на второй половине… Достань ишо ведра два!
Гость с не позабытой еще ухваткой принялся вращать ручку колодезного ворота, – сперва разматывать цепь, затем – с полным ведром – накручивать. Дядька Аким высыпал три пачки соли, разболтал рассол палкой и опустил в него яйцо.
– Всплыло?
– Нет,
Старик еще добавил соли, и донышко яйца забелело над водой.
– На какую монету вылезло? На копейку чи больше?
– Пожалуй, на пятак.
– Теперича можно и кавуны топить! Так довеку казаки делали. Скусней закуси нема! Хоть под винцо, хоть под самогон… Ну, иди в сарайчик за лопатой, – приказал старик и оббил с заскорузлых ладоней соляные искристые крупицы.
Андрей Петрович отбросил просевшую на петлях дверь, – лицо обдало застоявшимся дневным жаром, запахом лежалой пыли, сухих лозин и лука, в косичках подвешенного к паутинистой перекладине. Глаза выхватили гору хлама, сброшенного к стенке, в которой он узнал вещи из собственного дома. Их перевезли сюда, когда вселялись новые хозяева, и хранили неизвестно для чего. Радиола «Ижевск» с белыми пластмассовыми клавишами и ручками, со стеклянной шкалой, пестрящей названием столиц, издавала специфический гаревый дух, несмотря на давность лет. В развязанных мешках хранилась обувь, настольные парафиновые зверушки: зайчики, медвежата, слоники. Грудились стеклянные абажуры, банки. Увидел он и связки своих детских книг, стопки общих тетрадей институтской поры. И вдруг ахнул, узнав потертый портфель, с которым начинал работать! Не зря прятал дневник от Аллы, когда гостили у родителей…
– Иде ты застрял? – нетерпеливо звал дядька со скотиньего база. – В углу гляди!
Андрей Петрович украдкой выставил портфель за дверь, чтобы забрать после, и с лопатой последовал за хозяином. Упорные поиски оказались тщетными. Сушь и жара загнала червей на глубину. Утешив старика признанием, что предусмотрительно запасся магазинной коробочкой дождевиков, к тому ж, есть перловка и кукуруза, гость надергал в огороде укропа и засобирался.
Фойе Дома культуры встретило потрескавшимся плиточным полом, облезлыми стенами и старыми фотопортретами киноактеров, которых узнать, однако, было мудрено. По всему, хуторяне бывали здесь редко. Но в этот день зрительный зал оказался переполненным. Андрей Петрович остановился вблизи входа. На освещенной сцене восседало за столом четверо важных мужчин, в белых сорочках и галстуках, – дяди отменной начальственной породы!
– …Мы и к прокурору ходили! А толку? Все захватчики нашей земли в одну дуду дуют! В закон упираются! – надрывала голос интеллигентного вида дама с шиньоном на голове и в старомодном костюме. – Васин сдал в аренду Марченко сельхозугодья, пастбища, выделенные сельскому поселению на развитие. За отчетный период…
– Это всем известно, – перебил со сцены плоскоголовый коротыш, выпучивая глаза, и сделал ладонью останавливающий жест. – По существу вопроса. Что вы предлагаете?
– Верните нашу земельку! Мы выбрали тебя, Васин, главой хуторской администрации, а ты миллионы хапнул! – донесся нетрезвый мужской голос из глубины зала.
– Пра-альна! – визгливо подхватила какая-то заполошная баба. – Душу имей! Не один ты у мамки!
– Через суд мы хотим ваш договор с Марченко расторгнуть. Признать недействительным, – продолжала выступающая. – А землю провести через тендер и сдать в аренду по реальной стоимости. С учетом полезных ископаемых.
– За пятьдесят миллионов долларов, Ольга Ивановна! – напомнил расхрабрившийся крикун.
– Тендер покажет цену, – наставительно проговорила ораторша, поворачиваясь к своим сторонникам. – Думаю, хватит и нам, и нашим детям! Есть вопросы к агрохолдингу. Жаль, что их представителя нет. Ростовская фирма прямо из глотки паи вырывает.