Девочка. Книга третья
Шрифт:
"Helix" с его обзором в 360 градусов превзошел все мои ожидания — панорамный вид вечернего Лондона с высоты сорокового этажа был настолько завораживающим, что я даже замедлила шаг, стараясь ничего не упустить, и если бы не уверенная поступь Макса, то я бы совсем остановилась, рассматривая конусовидный купол очередного "космического корабля".
Мы проходили к центру огромного, утопленного в подсветке помещения, наполненного большим количеством нарядно одетых людей. Они стояли группами, с бокалами в руках, вели светские беседы, но как только видели нас, замолкали и бросали
Мы направились прямиком к небольшому выступу с установленной на нем трибуной, у которой стояли два человека — невысокий плотный мужчина за семьдесят что-то говорил другому невысокому мужчине лет пятидесяти, немного грузному, но с таким же хозяйским взглядом.
— Кто это? — тихо спросила я, пока мы подходили все ближе и ближе.
— Владельцы "GF". Старик Клиффорд и Милтон. Сейчас будут говорить, но недолго.
— Поняла тебя, — кивнула я, а Макс неожиданно шепнул мне на ухо "скоро вернусь" и направился прямиком на трибуну.
Милтон, недовольно посмотрел на Макса, как на опоздавшего к обеду сына, но старик Клиффорд, напротив, улыбнулся Максу и похлопал того по плечу. Со стороны эти три мужчины выглядели очень символично — словно я сейчас наблюдала три поколения компании "GF".
Первым взял слово Клиффорд. Он был краток, всех поблагодарил за лояльность и верность компании "GF". Затем на трибуну вышел Милтон и начал вступительную речь:
— Уважаемые дамы и господа, коллеги. Очень приятно видеть всех вас на Юбилее нашей компании. Некоторые из вас работают здесь уже давно, некоторые пришли к нам недавно, но я бы хотел подчеркнуть, что именно все Вы являетесь главным достоянием компании, главным ее активом…
Он говорил спокойно и убедительно, а я наблюдала за Максом, который, казалось, внимательно слушал, но было видно, что он лишь выполнял очередной ритуал, думая о чем-то своем и иногда бросая на меня спокойный взгляд.
— А теперь слово молодым, — произнес Милтон, послышались аплодисменты, и на трибуну взошел Макс.
Он улыбнулся всем присутствующим, потом поправил галстук, но я видела, что это не от нервозности — он играл и держал паузу.
Народ совсем стих, и только когда в зале воцарилась полнейшая тишина, Макс заговорил:
— Простите, я тут немного нервничаю, стоя рядом с такими Мэтрами, — он повернулся к владельцам и вновь поправил воротник, будто тот его душил.
Но я понимала — Макс ни разу не нервничал. Он играл и был превосходным актером.
— Черт. Чувствую себя учеником начальной школы Рузвельта, которого пригласили на встречу выпускников Кембриджа, — и весь зал залился смехом и аплодисментами.
Я бросила взгляд в толпу и про себя улыбнулась. Макс был великолепен — он, как шахматист, высчитал правильный подход к этим людям, которые бросали на него завистливые взгляды, считая его выскочкой-янки, который непостижимым для них образом, всего за два года,
— Я бы хотел поблагодарить свою команду, которая работала одним сплоченным организмом и руководство, которое поверило и поддержало наши смелые, на первый взгляд рисковые идеи.
Макс говорил легко и с улыбкой на лице. Он не был занудным, но и не стал клоуном. В его речи чувствовалась серьезность, и в то же время непринужденность, благодарность мэтрам, но и отстаивание своих позиций. Это был совершенный баланс, как сказал бы он сам — идеальный алгоритм.
— Все, что достигнуто компанией и новым направлением, которое я возглавляю, — между тем продолжал он, — было бы невозможно без сплоченности команды и доверия руководства, которое видит новые горизонты и перспективное будущее.
В зале послышались аплодисменты, Макс поблагодарил за внимание, блеснув одной из своих доброжелательных улыбок, и я видела, насколько он завладел этой толпой, несмотря на подводные камни в виде зависти и непонимания. Он по праву был Лидером — его слушали, его слышали, за ним хотели идти.
Как только Макс сошел с трибуны и подошел ко мне, я шепнула ему на ухо:
— Как сказала в свое время Джулия Ламберт в "Театре": "Чем больше артист, тем больше у него пауза".
— Тебе понравилось? — улыбнулся он.
— Ты был убедителен. Ты покорил всю эту толпу.
— Я старался, — усмехнулся Макс, а к нам уже подходил Милтон, как я поняла, с женой — стройной ухоженной блондинкой лет пятидесяти.
— Максвелл, познакомь нас со своей спутницей, — с легким оттенком снисходительности в голосе произнес он.
Как только я была представлена сэру Джеральду Роберту Милтону и Леди Шарлотте Мэриам Милтон, последняя спросила:
— Как вы находите Лондон?
В отличие от своего мужа, она мило мне улыбалась, ее голос звучал приветливо, но я позвоночником чувствовала, как чета Милтонов меня оценивала — начиная от платья и заканчивая осанкой.
— Лондон не может оставить равнодушным никого, — честно призналась я. — Я покорена этим городом.
— Где вы уже побывали? — склонила она голову.
— Я старалась пройти все туристические маршруты, но Лондон настолько велик и богат историей, что сделать это за неделю практически невозможно.
— Макс говорил, вы живете в "Савой"? — продолжала Шарлотта.
— Да, и иногда, рассматривая Темзу, ощущаю себя Моне в эмиграции. Именно там он писал свой знаменитый "Мост Ватерлоо". Правда, живу я не в его люксе.
Шарлотта довольно блеснула глазами, и я поняла, что она проверяла, знаю ли я такие общеизвестные факты.
— Я вижу, вам понравилась Стелла Маккартни, — бросила она взгляд на мой скромный, но элегантный наряд, будучи сама в черном шелке с бриллиантовым колье на шее.
— Элегантность и талант — всегда превосходный тандем.
— Приезжайте на более длительный срок, — улыбнулась Шарлотта, — и я вас лично познакомлю со Стеллой.
— Благодарю, — склонила я голову, отмечая, что моя интуиция меня не подвела и с выбором наряда, и степенью его скромности.