Девочки мадам Клео
Шрифт:
– В чем дело, Клео? – спросила Дексия, устроившись в своем излюбленном уголке на софе, покрытой парчовыми подушками с бахромой. – Или ты не рада?
Клео поставила бокал.
– А что будет с нами, когда придут американцы?
– Ничего! Вместо огромных белокурых немцев к нам будут ходить огромные белокурые ковбои, – не задумываясь ответила Дексия.
Клео больше боялась за Дексию, чем за себя. Она испытала, что такое нацисты, и слишком хорошо помнила свой тюремный опыт.
– А вдруг люди, которые о нас ничего
– За что?
– За то, что мы будто бы коллаборационисты.
– Не бойся. – Дексия протянула пустой бокал, чтобы Нанти наполнила его.
Клео улыбнулась и больше не стала возвращаться к этой теме. Она привыкла доверять Дексии.
Вздрогнув, Клео проснулась, ей послышались знакомые звуки. В испуге она бросилась к окну, чтобы разобрать получше.
Птицы! Их было слышно через два этажа, отделявшие ее комнату от крыши.
Шум был такой, словно они бились о клетки и кричали громче обычного. Она взглянула на часы у кровати и, чертыхаясь про себя, стала одеваться.
Жак предупреждал, что если птица, посланная из Англии, прилетит неожиданно, остальные могут устроить переполох.
Клео быстро поднималась по ступеням, откидывая падающие на глаза волосы, как вдруг увидела, что дверь на крышу открыта. Клео похолодела.
На лестничную площадку, закрывая за собой дверь, выходил майор фон Кессель.
– Доброе утро, месье, – сказала она вежливо, насколько могла.
Он глядел на нее безмолвно, с каменным лицом.
– Что здесь происходит? – спросил он низким угрожающим голосом.
– Здесь? – запинаясь, повторила она.
– Эти птицы, их гомон разбудил меня.
– Простите. Обычно я кормлю их до восхода солнца, а сегодня проспала.
– Чьи это птицы? Зачем они здесь?
– Для еды, – твердо сказала Клео. Майор снова уставился на нее:
– Ты лжешь!
– Почему вы не верите мне, месье? Ведь вы сами много раз ели жаркое из голубей, я видела.
– Значит, это голуби мадам Дексии... Вот как интересно.
Клео поднялась к двери, ведущей на крышу.
– Пожалуйста, разрешите пройти, – вежливо попросила она. – Я должна подойти к ним. Они успокоятся, когда я покормлю их и дам воды.
Она почувствовала большое облегчение, когда он отступил, чтобы она могла открыть скрипящую дверь. И тут, к своему ужасу, поняла, что он идет за ней на крышу.
Как по сигналу, птицы одна за другой затихали, почувствовав ее присутствие. Клео обвела взглядом крышу. На клетке, стоящей у стенки, окружающей крышу, сидел одинокий, только что прилетевший голубь, на его лапке был ясно виден цилиндрик. Видимо, получилась какая-то путаница. Сегодня они не ждали никаких посланий.
Клео стала ловко пробираться к большому мешку с зерном, прислоненному к стене, пытаясь заслонить собою клетки от майора.
– Птицы начинают очень шуметь, когда проголодаются.
– Я хочу посмотреть вон того. – Майор указал на голубя, расхаживающего по крыше у стены. Голубь невинно покачивал головой.
Клео, прищурившись, посмотрела на голубя, словно не понимая, о чем он говорит.
– Которого? – спросила она.
Он обхватил ее запястье.
– Пойдем покажу. – И повел ее к дальней стене.
Цилиндрик на лапке был на виду, надо было срочно что-то предпринять.
Звук упавшей кружки с зерном перепугал всех – майора, Клео, расхаживающую птицу.
– О Боже! – воскликнула Клео, притворяясь, что смотрит вниз, на рассыпавшееся зерно, хотя прекрасно видела, как голубь расправил крылья и поднялся над крышей.
Майор сжал ее плечо.
– Идиотка! – закричал он. – Ты ведь это сделала нарочно!
Она заморгала и подняла на него глаза.
– Да что вы, это чистая случайность. – Она всхлипнула, потом снова опустила взгляд. – Вы только посмотрите, что я натворила. Теперь придется идти вниз, за метлой.
– Ты никуда не пойдешь, моя радость, – прорычал он. – Я понял, что ты здесь делаешь. Эта птица, – он показал на стену, – это был почтовый голубь. Ты думаешь, я дурак?
– Какая птица? – спросила она, стараясь, чтобы в голосе звучало то ли непонимание, то ли идиотизм.
Почему-то она знала, что сейчас он ее ударит. Слава Богу, его тяжелая рука не успела сжаться в кулак. Подняв ладонь к горящей от пощечины щеке, она смотрела на майора, в глазах ее стояли слезы.
– Отвечай! С кем ты работаешь?
Клео закрыла лицо руками, чтобы получить несколько драгоценных секунд на обдумывание.
– Кое-что я знаю. Если я вам это скажу... – Она медленно опустила руки и вытерла нос рукавом свитера. – Вы меня отпустите?
Майор встал между ней и дверью.
– В твоем положении не торгуются.
– Я ничего не знаю о почтовых голубях. Но я не глухая. И кое-что да слышу.
Клео старалась выиграть время. Все произошло так быстро, словно она не действовала, а наблюдала за собой со стороны. Клео схватила отвертку и одним движением со всей силы воткнула ее в грудную клетку майора прямо под сердце.
Разбудив Жака, Клео рассказала ему обо всем.
Майор наилучшим образом поместился в деревянный ящик для корма, стоявший на крыше, торчали только ноги. Жак приказал ей идти вниз, пока он справится с этим делом.
Она выскользнула на лестницу, а Жак взял отвертку. Когда он догнал Клео, отвертка все еще была покрыта кровью.
Через несколько дней четверо гестаповцев пришли к ним и перебили всех птиц, не обратив никакого внимания на протесты повара, пытавшегося убедить их, что они уничтожают любимое блюдо офицеров Генерального штаба.