Девственница-бродяга

Аддамс Петтер

– Вернемся к Веронике.

– Я не видела ее больше года. Иногда получаю от нее открытки из разных мест. А я ей писать не могу - она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не было три или четыре месяца, а потом она писала где была, больше ничего - только перечень мест. Кажется, кроме самого движения, ее ничто не интересует.

– Во время странствий у нее случались неприятности?

– Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми

глазами, что... Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет.

Было видно, что миссис Дейл гордится дочерью.

– Ей никогда не приходилось туго с деньгами? Она никогда не просила вас о помощи?
– спросил Мейсон.

– Господи, нет! Она превосходный финансист. Я не знаю, как она это делает, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег и она была хорошо одета. Она каждый раз привозит подарки, когда возвращается домой. И где она только не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды она была даже в Мексике. Господи! Как я хочу увидеть ее! Я так соскучилась!

– Вам придется подождать до завтра.

– Такая она всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята.

– Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть что-нибудь с собой?

– Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?!

– Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства?

– Я... Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография...
– Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону.

Мейсон бегло взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера. Услышав голос секретаря, Мейсон сказал:

– Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Бергером.

– Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю.

– В чем дело, Мейсон?
– После некоторой паузы раздался резкий голос Бергера.

– У меня к вам большая просьба.

– У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня?

– Рядом со мной находится мать Вероники Дейл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы устроить...

– Нет, - прервал его Бергер.
– Вероника Дейл - важнейший свидетель. Завтра вы сможете поговорить с ней, когда она будет давать показания. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания!

Адвокат услышал гудки. Он усмехнулся и положил трубку на место.

– Как там Вероника?
– спросила миссис Дейл.

– С ней все в порядке, но увидеть ее вам удастся лишь завтра. Мейсон повернулся к Делле Стрит.
– Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажи ему, что ты даже не представляешь, где я могу быть.

17

Когда на следующее утро Суд возобновил свою работу, место для свидетельских показаний вновь занял Эрик Хэнсел.

– Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эдисона?
– спросил Мейсон.

– С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы отправились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дейл.

– Как же вы нашли связь между этим фактом и мистером Эдисоном?

– Я иногда бываю в пресс-центре полицейского Управления. Я там кое-кого

знаю. И мне сообщили кое-какие сведения. Конечно, никто из них не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. В большинстве случаев это оно и было. Когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить эту девочку из тюрьмы, куда ее упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле "Роквей", и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий заявил мне, что все, что о ней знает, он уже сообщил полиции, что девушка получила комнату в отеле, потому что об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, сказал ему, что я представитель газеты и что хочу знать, из-за чего он уделяет такое внимание обычной девушке. Я все это так ему преподнес, что он испугался и сказал, что он лишь выполнил просьбу Эдисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эдисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.

– Вы сказали, что вас послал некий журналист?

– Да, что-то в этом роде.

– Кто этот журналист?

– Мне не хочется говорить об этом. Тем более, что не все, что я тогда говорил Эдисону, соответствует истине.

– Ваша Честь, - вмешался Бергер, - защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Главное же состоит в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте и во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.

– Таково ваше субъективное толкование событий, - заявил судья Китли.
– Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эдисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.

– Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующею свидетеля, - сказал Гамильтон Бергер.
– Вы увидите, Ваша Честь, что все усилия обвиняемого купить молчание целиком связаны с тем, что он хотел скрыть этот факт своего нахождения на месте убийства во время, когда оно произошло.

– Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, - сказал судья Китли.
– Мистер Хэнсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом?

– Не очень, - ответил Хэнсел.
– Время от времени я передавал ему кое-что из того, что удавалось узнать, ну, а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, но тот журналист даже не подозревал о том, как я зарабатываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все.

– Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать его имя, сказал судья Китли.
– Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту, чтобы его имя стало известно в связи с этим делом, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам.