Девушка с хутора
Шрифт:
— Ты как маленькая. Не понимаешь.
Она вспомнила, как недавно сама обижалась на подруг за то, что те не все сразу сказали ей, и повторила олины слова:
— Не обижайся, так в комсомоле...
И долго еще беседовали они. Наконец, Галя сказала:
— Хорошо. Попробую...
Нюра растерялась, — она сама не знала — можно «пробовать» или нельзя, но, боясь, как бы Галя не раздумала, поспешила согласиться.
— Попробуй...
Вдруг Галя повеселела. Вспыхнул прежний ее задор, как и раньше, заискрились ее глаза. Она улыбнулась.
— Чего
— Тебя подослали ко мне комсомольцы. Да? А потом и меня пошлют кого-нибудь уговаривать?
Нюра не ответила, ждала, что еще скажет Галя, а та (даже ямочки снова заиграли у нее на щеках) все шире и шире улыбалась.
— Разве я так, как ты, буду агитировать? — захохотала она.
— А как?
— Вот гляди как.
Она сделала строгое лицо, подошла к Нюре, схватила ее за руку и горячо зашептала: «Иди, иди до нас! Я не скажу, кто у нас!» Нюра покраснела и, вырвавшись, крикнула:
— Убирайся! Чего надо мной смеешься?
— А ты не обижайся, — сдерживаясь от смеха, проговорила Галя, — так у нас в комсомоле...
Нюра еще больше обиделась, но, глянув Гале в глаза, сама не выдержала и захохотала.
— Ох, и артистка!
Вошла галина мать. Нюра посидела еще немного и побежала домой. Встретив Дашу, бросила ей небрежно:
— Передай нашим: Галя согласна. Я ее сразу уговорила.
XXXVI
Наступали рождественские праздники. Школу распустили на две недели, и Нюра стала собираться домой на хутор. Ей особенно хотелось повидаться с Феней, узнать, как она живет.
Накануне отъезда сбегала к Гале. На обратном пути возле дома атамана неожиданно столкнулась с Раей, Мишкой и Симочкой.
— К Леле? — с нескрываемым удивлением спросила Рая.
— И не думала. Мимо иду.
Пошли вчетвером.
— На каникулах будешь в станице или на хуторе? — полюбопытствовала Симочка.
— Не знаю.
— Ты всегда с фокусами, — обиделась Симочка, — с тобой и поговорить нельзя. — И она заторопила приятелей:—Идемте!
— А я и забыл сказать, — сообщил Мишка, — к нам в гимназию новенький приехал. В седьмой класс. Видать, хлопец тертый. Городской. Сразу познакомился и ум свой выставлять начал. Похоже, что в городе из гимназии его выгнали. Может, и с красными якшался, может, еще что. А с морды — ничего. Высокенький, усики пробиваются, волоса назад зачесаны. На казака не похож, фамилия непонятная — Скубецкий. Как раз на последний урок пришел перед роспуском. Хлопцы говорят, сидел в классе, как аршин проглотил. А отвечает так: похоже, что ничего не знает, а тарахтит. Вот, Нюрочка, тебе новый кавалер, — захохотал он. — Ты таких любишь, что умные и про политику много знают.
— Фу! — подумав, не сразу, ответила Нюра, — мне не такие нравятся. Мне нравятся, знаешь, какие?
— Какие? А ну, какие? — засуетилась Симочка и даже схватила Нюру за локоть. — Вот интересно, какие тебе нравятся?
— Я скажу, а вы не поверите.
— Нет, ты серьезно? Если серьезно, то говори, — не унималась Симочка.
— Мне нравятся, — не спеша и стараясь не улыбаться, ответила Нюра, — такие, как, например... — Она замялась, сделала вид, что стесняется, а потом, как бы набравшись храбрости, шепнула ей на ухо: — Как Мишка...
— Врешь! — Симочка отскочила, а потом к Мишке: — ты знаешь? Ты знаешь, что она сказала?
— Симка! — крикнула Нюра. — Не смей! Молчи! Нельзя этого говорить!
А та, не обращая на нее внимания, продолжала:
— Она сказала, что ей нравятся такие, как... ты! Слышишь?
Мишка было смутился, но сейчас же оправился и снисходительно посмотрел на всех.
— Не поверю, — сказал он важно. — Знаю, как я ей нравлюсь.
Но всю дорогу он шел уже приосанившись и даже руку засунул за борт шинели. На перекрестке, когда Нюра свернула к своей хате, он неожиданно пошел с ней рядом. Рая удивилась.
— Куда же ты?
— Мне надо еще в одно место... — замялся Мишка.
Рая вдруг покраснела.
— Ну, иди! Очень ты нужен здесь.
Симочке тоже было обидно, но она не показала виду, поправила на носу пенснэ и, глядя на Раю, засмеялась:
— Ревнуешь?
Рая вспыхнула.
— Не я, а ты. Баронесса!
Нюра и Мишка шли молча. Наконец, он сказал:
— Скубецкий с первого дня нарвался. На перемене прямо в классе курил.
— А ты не куришь?
— Нет. Это комсомольцы все курят.
Несколько шагов они опять прошли молча. Мишка набрался решимости и начал тихо:
— Думаешь, я дурень? Ты ведь тогда нарочно сказала?
— Что сказала?
— Да про это...
Нюра поняла, о чем он спрашивает, но виду не подала.
— Не знаю твоих загадок, — она равнодушно посмотрела на Мишку. — Что я говорила?
Мишка стал злиться.
— А Симке на ухо ты что шепнула? — наконец выпалил он.
— Симке? — как бы все еще не понимая, в чем дело, Нюра остановилась. — Симке? Когда я шептала Симке?
Мишка переступил с ноги на ногу, вздохнул и, оглянувшись по сторонам, сказал тихо:
— Ты не стыдись. Говори все прямо.
— Да что говорить-то? — продолжала изводить его Нюра.— Чего ты хочешь от меня?
Она снова пошла. Мишка — за ней.
— Будешь со мной дружить?
— С тобой? — Нюра опять остановилась, с изумлением посмотрела на него. — Я с хлопцами не дружу.
— Почему? Что ты, маленькая?
Нюра вдруг рассердилась.
— Отстань ты от меня. Вот еще в самом деле! Дружишь с Лелечкой, чего тебе еще надо?
— Ты мне теперь больше нравишься.
— Брось, Мишка! — уже строго сказала Нюра. — Говори лучше про Скубецкого или еще про что-нибудь.
— Про Скубецкого? — усмехнулся тот. — Может, познакомить тебя с ним? Я так думаю, что Скубецкий — комсомолец. Вот это, Может, тебе на руку? Ты про комсомол знаешь?
— Слыхала, — она внимательно посмотрела на Мишку.
— Чего ж ты сама не запишешься? — уже со злостью спросил он.
— Мне ни к чему. А ты запишись.
— Я б записался, чтобы их всех передушить.