Девяностые приближаются
Шрифт:
– Спокойней, это просто воздушная яма, – тихонько сказал я ей на ушко, но зря.
Смотрела она на меня дикими большими глазами, в которых плескалась паника.
– Тихо, бля! – рявкнул на неё я, и, похоже, это помогло.
От меня отцепились и посмотрели обиженно злым взглядом.
– А зачем страшные истории рассказывал? – обвиняюще выпалила соседка.
– Ну какие страшные истории? – спросил я голосом терпеливого родителя, объясняющего ребёнку почему ему нельзя именно сейчас мороженное. – Это обычная история в полётах.
– Я первый раз лечу, – посопев, призналась Ира. – А ты часто летаешь?
– Часто? Да я не вылажу из самолётов! – с воодушевлением стал врать я.
Дама хочет лапши на уши? Есть у меня для неё большая порция!
– А у нас же тайга кругом, только на самолете или вертолёте можно добраться до некоторых мест. Как-то отправляют меня с комсомольским поручением на Путоранское плато… А там десять месяцев зима! Идём по тайге… Медведь, страшный зверь! … Комары там с мой кулак! – плёл всякую ересь я, не забывая иногда показывать себя с выгодной стороны, как сейчас.
Ирину мой кулак, размером с который комары в Сибири, впечатлил, тем более я для верности снял свою кожанку, обнажив ненароком бицуху.
– Наш самолёт производит посадку в аэропорту города Будапешт «Ферихедь»… – раздался голос пилота.
– Ты так интересно рассказываешь, я даже забыла, что бояться надо! – Иринка улыбнулась мне искренне и доброжелательно.
Пока было получение багажа, потом таможня, где меня не в пример дольше проверяли – час провозились. Уже начало светать. В туалет и правда хотелось, хотя, не сильно. Я специально успел перед посадкой сходить и Иру заставил носик попудрить. На улице солнечно, а значит и тепло, снега нет, как нам сказали, последнюю неделю стоит плюс десять в городе. Везут нас в гостиницу куда-то за город. У нас два трехместных номера для участников и два одноместных для сопровождающих. В фойе гостишки небольшой ларёк с газетами, сувенирами и съедобной мелочью. Глаза у наших комсомольцев загорелись. А как же, столько незнакомых деликатесов! Впрочем, ларёк закрыт по причине раннего утра, да у нас всё равно денег местных пока нет. Посольский приедет после обеда с суточными. Ценники на товарах в форинтах, но я уже знаю, что один форинт – примерно семь копеек, и цена на футбольный журнал в три форинта меня не пугает. А номер красочный, наверняка ещё и постер с каким-нибудь клубом в комплекте на развороте! Куплю потом.
Нас встречала молодая женщина, выглядевшая для всех, кроме меня, необычно. Одета она была в джинсы до колена, причём ниже колена они были словно оторваны, бахрома на это намекала. Кощунственная мысль о том, как можно порвать новые джинсы пришла наверняка ко всем, ну может, кроме наших старших товарищей, они тут явно не в первый раз и на местную моду насмотрелись.
Уже в своём номере я выяснил имя нашего с Мишей соседа, это оказался мой тезка. И самое прикольное – он приехал на мероприятие не от комсомола, а от Комитета молодёжных организаций СССР! Я про такую организацию даже не слышал раньше. Это общественная организация в Советском Союзе, которая вела свою деятельность преимущественно в сфере международных молодёжных связей. В отличие от ВЛКСМ напрямую пропагандой коммунистической идеологии не занималась. Комитет контролировал международные связи различных общественных, профессиональных, спортивных, студенческих, культурных и других организаций советской молодёжи. Мишка мне уже намекнул, что мой тёзка – чекист. Поскольку наше мероприятие проходит под патронажем ВФДМ (всемирной федерации демократической молодёжи), а от нашего КМО есть постоянные представители в бюро ВФДМ, то приглашение от них вполне объяснимо. Кстати, как сказал Анатолий, в КМО входит и студенческий совет СССР.
– Вот вам ребята ориентир на будущее, ты, Мишка, уже заканчиваешь вуз, а тебе, Толик, можно было бы и к нам вступить, хотя бы через студсовет, ну или через спортивные организации, ты же боксёр.
А вот про бокс я никому ещё не хвастался, а парень в курсе! КМО имеет целью развитие и укрепление дружбы, сотрудничества и взаимопонимания советских молодёжных организаций с зарубежными молодёжными и студенческими национальными союзами. Но, блин, почему я не в курсе?
Располагаемся в номере. Условия отличные, есть и душ и туалет, причём раздельные, да и сама комната метров двадцать квадратных – просторная. Есть и холодильник, и телевизор. На холодильнике стоит табличка с приветствием по-русски:
«Добро поДаловать!»
Подготовились. Место мне, как самому молодому, досталось у двери, причём я сначала занял койку около окна, но КМОшовец меня согнал, мотивируя это… Ничем не мотивируя, просто перекинул мои сумки с одной кровати на другую. И так ещё посмотрел на меня пристально, скажу чего или нет? Я бы мог ему втащить и восстановить статус-кво, но не стал накалять атмосферу. Мне всё равно где ночевать несколько дней, если уж я на снегу спал зимой в тайге в своей прошлой жизни. Ну, не на снегу, а на лапнике, да и поспать удалось часа четыре всего, пока уголь не остыл под ветками елок. Короче, я с каменным выражением лица занял последнюю свободную койку. И мне показалось, что тёзка мой был этим разочарован. Баран. Мог бы сейчас сломанными руками выбитые зубы собирать. Мне просто конфликты не нужны, хотя я запомню. Нас зовут на завтрак, потом сон до обеда, и после обеда у нас визит на общее сборище. Завтрак неожиданно плотный – местный томатный суп и колбаски с тушёным перцем. Объедение. Уснули все быстро, ночью же не спали, да и сейчас ещё рано. Проснулся я первым, я не Штирлиц, но примерно могу себе задать время пробуждения. Ошибаюсь редко. Иду в душ, вода есть даже горячая. Начинаю копошиться, раскладывать вещи. Стук в дверь, открываю, а там Ирина.
– Виктор Николаевич к себе приглашает, приехали из посольства, – сказала она, заглядывая мне через плечо в комнату, где Мишаня тоже проснулся от стука и сейчас, спросонья не разобравшись, стоял в одних трусах, мотая головой.
«Извращенка, вуайеристка! Наш человек! Нам, извращенцам, эксгибиционистам, такие подходят», – решил про себя я.
Номер у руководителя делегации меньше нашего, но кровать одна и выглядит просторно. Есть рабочая зона со столиком и диванчик. Мне на нём места не досталось, я вообще стою, слушаю ещё раз инструктаж от посольского, но он выступает вяло, для проформы, без куража. Выдали нам и валюту, суточные по шестьсот двадцать форинтов. Шестьсот бумажками и двадцатка монетой. Расписываюсь, в ведомости, видя, что сумма у наших сопровождающих больше. Ясень пень, не спорю, мало ли какие у них надбавки. Да и ненамного там больше. Рублей на сорок по-нашему. Не сильно густо на неделю. Хотя, вылет был тринадцатого января, а прилёт в Москву будет двадцатого, получается восемь дней. Кормить нас тут будут бесплатно, развлекать – тоже.
Едем на мероприятие, сегодня – первое собрание. Я в козырном бабушкином свитере с оленями – зато тепло! Джинсы и курточка, ах да, ещё кроссы надел. Выгляжу малолеткой, остальные косятся на меня и улыбаются. Меня это ни капли не колышет. В большом просторном зале на проспекте Молодежи уже собрались делегаты. Примерно человек четыреста-пятьсот! Разных оттенков кожи, даже краснокожий есть! Не вру!
– Карашо! Сколько часы? – спросил меня мой сосед, натуральный индеец, едва мы вошли в зал и сели на свои места.
Глава 25
Глава 25
– Twoandahalfhourslocaltime, – отвечаю ему, поглядев на часы (два с половиной часа по местному времени).
– Неет, хау мени? Чендж? – трясёт головой сосед.
Он купить хочет, что ли? А оно мне надо?
– Анатолий Штыба! Советский Союз! – тяну руку парню в приветствии.
– Casa de la Juventuddel Paraguay, Агустин, – представляется индеец, и требовательно трогает мои часы, тут же поправляется, представившись по-английски: – House of the Youth of Paraguay (Дом Молодёжи Парагвая).
Часы хочет! Смотрю на него внимательно, безусый паренёк, почти чистокровный индеец, одет в жилетку с золочёными пуговицами. Вряд ли они золотые, но как блестят. Часы…Часы у меня козырные, у меня их даже двое с собой, одни простые покупные, брал ещё перед школой в Ростове – марки «Слава» за двадцать один рубль на семнадцати рубиновых камнях и крутые подарочные с первенства города по боксу – «Полярные» с циферблатом на двадцать четыре часа, морозоустойчивые, прозрачные сзади, механизм виден. Я узнавал, стоят они прилично, и в продаже их нет. Сейчас именно они у меня на руке. Кстати, фотоаппарат ФЭД, который я тоже получил за турнир, я взял с собой с целью поменять на что-нибудь. Часы тоже можно сменять, но торговаться у всех на виду – увольте!