Девятый круг
Шрифт:
— Ты, конечно, могла и не заметить, но эта очередь позади тебя начинает слегка бесноваться, так что почему бы тебе прямо сейчас не выбрать что-нибудь, а обсудить все мы сможем позже. Я уверен, Тоби не единственный среди нас, кто любит торт.
Когда в конце концов на подносе появились три порции торта и три стакана с напитками, я отнес все это к столику в дальнем конце зала, сильно сомневаясь в доброжелательности аплодисментов, которыми проводили нас люди, стоящие в очереди. Когда Кейси помогала мне переставлять содержимое подноса на столик, щеки ее горели.
— Ну до чего же нетерпеливая публика эти венгры, правда? — сказал я, скаля зубы и тараща глаза в попытке развеять
К моему облегчению, она улыбнулась мне в ответ, а затем и мило рассмеялась, освобождаясь от давившего на нее груза унижения.
— Думаю, правда, — ответила она, выуживая ломтик лимона из своей кока-колы и передавая его Тоби, который с радостью отправил его в рот. — Это здорово, когда наконец можешь с кем-то поговорить по-английски. Большое спасибо, что выручили нас.
— Никаких проблем, — ответил я.
Я смотрел на нее и удивлялся, что прежде не замечал, как она хороша. При этом в ее привлекательности не было ничего сексуального. Ее красота не была соблазняющей, порочной, обволакивающей, как у Лилит с ее черными волосами и кружевами… Золотистая аура вокруг Кейси слегка подцвечивала кофейный оттенок ее кожи и сверкала золотистыми отблесками от множества золотых колечек в ее ушах и серебряной пуссеты-гвоздика в носу, собираясь пятнышками во влаге ее карих глаз. Голубые, розовые и синие нити, пронизывающие ее темные волосы, благодаря ауре казались еще более цветистыми, и мне никогда прежде не приходилось видеть человека такого здорового на вид, излучающего нежную наивность, которая принимала бы форму самостоятельного золотистого существа, подчеркивающего длину ее ресниц и оседающего на смуглой коже золотистыми капельками.
Когда я перевел взгляд на Тоби, то, к своему разочарованию, увидел, что в моем присутствии он явно чувствует себя неловко, и попытался заговорить с ним, попробовал вывести его из этого состояния. Но он по-прежнему оставался скованным и неуверенным, а на мои вопросы отвечал коротко, двумя-тремя словами.
— Что с тобой, Тоби? Ведь обычно ты не бываешь таким стеснительным, — сказала Кейси, привычным движением смахивая с лица брата прилипшую крошку.
Две пожилые дамы за соседним столиком, перехватив мой взгляд, ободряюще улыбнулись мне. Несколько озадаченный, я улыбнулся в ответ. А потом… до меня дошло. Как ни странно, они подумали, что Кейси и Тоби — это мои дети! Я взглянул на них обоих. Да, кожа у них смуглая, но по ее цвету можно предположить, что один из их родителей — белый человек. И мне, наверное, лет на шестнадцать-семнадцать больше, чем Кейси, так что по возрасту я почти гожусь ей в отцы.
Я уверен: когда на нее смотрят незнакомые люди, они не видят ничего, кроме множества пирсингов, татуировок, крашеных волос, а также до боли шокирующего факта ее беременности. Ее внешний вид и в самом деле являет собой вопиющий пример «трудного» подростка, и всякий, взглянув на нее, имеет основания прийти к заключению, что она — истинный возмутитель спокойствия. Окружавшие нас люди, принимавшие меня за ее отца, симпатизировали мне за то, что я взял ее с собой на ленч, но в то же время жалели меня как отца такого трудного ребенка. Ничегошеньки-то они не знают! Но если не отцом, то ее другом я ведь мог бы стать. Мне хотелось чего-то большего, чем эти робкие, осторожные дружеские отношения, существующие между нами сейчас. Но для такого рода вещей требуется время — я не могу настойчиво навязывать ей свою дружбу, для начала она должна доверять мне.
И тут меня озарила искра вдохновения.
— Обычно я не ем десертов, — заметил я как бы между прочим, втыкая вилку в лежащий передо мной на тарелке марципановый торт. — Но моя половина очень большая сладкоежка.
— Половина? — удивилась Кейси, — Вы разве женаты?
Я увидел, как ее взгляд прошелся по моим рукам, на пальцах которых, разумеется, не было обручального кольца.
— Нет, замужества она не признает. Наш дом в Италии, но в Будапеште живет мой брат. У него возникли некоторые семейные проблемы, и я помогал ему их уладить. Впрочем, надеюсь, что через месяц-другой смогу вернуться домой.
Мне сразу стало ясно, насколько удачной была идея сказать ей все это. Кейси заметно успокоилась, убедившись, что мои намерения не были неподобающими и что я нормальный человек, имеющий собственную семью.
— А дети у вас есть? — спросила Кейси.
— Две дочери, — ответил я.
— Вы, наверное, сильно скучаете по ним.
— Ты даже не представляешь, как сильно.
Я уже и сам почти поверил в эту легенду. И хотел бы, чтобы она была правдой. Вспомнив о Ники и Люке, я почувствовал, как меня вновь стремительно охватывает знакомое горячее желание, и постарался укротить его поскорее. Мне не было стыдно перед Кейси за обман. Ведь я только хотел убедить ее, что не представляю для нее опасности. Что бояться меня ей не надо…
— С твоим тортом что-то не так? — спросил я, заметив, как медленно она ест его, и подумав, что, наверное, он ей не нравится.
К моему удивлению, она рассмеялась:
— Нет, с ним абсолютно все в порядке. Дело в том, что, по-моему, это самое вкусное из всего, что я когда-либо ела в жизни.
Неподдельный восторг, прозвучавший в ее голосе, меня удивил. Она взглянула на меня со смущенной улыбкой и показала вилкой на банановый торт, лежащий на тарелке.
— Мне так хотелось чего-то в этом роде! Ведь какая-нибудь обычная, дешевая еда вроде риса не вызывает такого сильного желания, правда? Это должен быть редкий, дорогой банановый торт. Понимаете, несколько последних ночей я просыпалась, лежала с открытыми глазами и мечтала именно о банановом торте, поэтому сейчас я получаю большое удовольствие. И хочу продлить его как можно дольше. Еще раз спасибо вам.
«Так почему же ты не собиралась купить порцию этого торта и себе?» — подумал я, глядя, как она тщательно подбирает с края тарелки отделившийся кусочек сахарной глазури. Ведь когда я вошел в кафе, Кейси пыталась купить ломтик торта и напиток только для Тоби. Она не стала никак объяснять мне, почему все ее кредитные карточки оказались заблокированными, но я думаю, что этот факт говорит сам за себя.
— Когда должен появиться на свет твой ребеночек? — спросил я.
— О… я думаю, приблизительно в декабре. Точной даты я не знаю.
— А где папа? — осторожно продолжал я.
— Если бы я знала, — ответила Кейси с кривой усмешкой.
— Сочувствую, — сказал я, ощутив неловкость за свой вопрос.
— Не надо. Ведь это не ваша проблема.
Мне хотелось продолжить обсуждение этой темы, помочь ей в ее положении, предложить некий реальный план, как пережить ситуацию, но в то же время я опасался расстроить ее и испортить нашу случайную встречу. После того как мы перекусили, я вместе с ними пошел домой. Через несколько часов Кейси нужно было идти на работу, и она хотела дать Тоби немного рыбных палочек, прежде чем отвести его к няне, а затем отправиться выполнять свои обязанности за стойкой бара. В коридоре перед дверями в наши квартиры Кейси остановилась, еще раз поблагодарила меня и заставила Тоби сделать то же самое. Я ответил, что мне доставило удовольствие быть в компании с ними, а не с моим озабоченным личными проблемами братом. Потом, немного помедлив, я заговорил с ней о том, что весьма тревожило мое сознание: