Диагноз: Любовь
Шрифт:
— Как давно вы здесь стоите? — спросила Роксана.
— Пять-десять… пятнадцать минут — максимум, — сказал Бен, опираясь на поручень больничной каталки.
Роксана недовольно покачала головой.
— Вы должны были разбудить меня, — с укоризной произнесла она.
— Мы не собирались тебя будить, — ответили мы.
— А следовало бы.
— Нет, Роксана.
Так мы и препирались, тратя приобретенное время, — приобретенное потому, что Роксана, судя по всему, уже не страдала от боли, ее не
— Как ты себя чувствуешь, Роксана? — участливо поинтересовался Бен.
Она недовольно нахмурилась.
— Ой, черт, хорошо. Спасибо. Бен, ты не мог бы оставить нас на минутку?
Волна облегчения схлынула с лица Бена, оставив песок нервного страха.
— Конечно, конечно, я буду… Пойду чего-нибудь съем… И поищу остальных.
Всю ночь, пока через капельницы в тело Роксаны вливались антибиотики, Алисия спала у ее больничной койки, а мы все сидели рядом почти до полуночи, а потом уехали, чтобы вернуться рано утром. Сейчас Ди отправилась за едой и кофе.
— Я не думаю, что мне станет лучше, — устало произнесла Роксана, когда дверь за моим братом закрылась. Каким-то чудом ей досталась отдельная палата из тех, которые обычно приберегают для критических больных или больных с острыми инфекциями. Но уединение было приятно.
— Как пакет? Дренирует? — спросила я, проверяя пластиковую емкость, висящую на стойке у кровати. — О, прекрасно. Там полно зеленой жидкости.
Я просто пыталась сказать что-то приятное. Но у меня было такое ощущение, будто все мы сейчас присоединены к пластиковому мешочку и зависим от его работы.
— Грубо, не так ли? — спросила Роксана. — Я не знала, что медицинское оборудование является поводом для шуток.
— Ну, скоро его снимут, — сказала я.
Онколог вчера пояснил, что если печень и тонкий кишечник нормально воспримут вшитые катетеры и не начнется омертвение, то скоро громоздкий пластиковый резервуар можно будет убрать, заменив его колпачками.
— Ура, — сухо отозвалась Роксана. — Меня заткнут колпачком и отправят домой, в теплую постельку, и вы сможете пригласить сестру Лавинию, чтобы она снова попыталась проткнуть меня насквозь шприцем со смесью физраствора и желчи.
Внезапно появилась сиделка, которая начала протирать пластиковые трубочки. Она явно была незнакома с таким понятием, как «аккуратное обращение».
Роксана выглядела жалко: кожа была желтой, глаза ввалились, а лицо напоминало обтянутый кожей череп, как у узника концлагеря.
— Так… как ты себя чувствуешь? — спросила я.
Она попыталась слабо рассмеяться, но тут же остановилась, скривившись от боли.
— Печень болит?
— Спина, — ответила Роксана. — Посмотри, что у меня со спиной. Там что-то давит или колет.
Я осторожно приподняла Роксану за плечи и помогла
— Где? Здесь?
— Нет, левее… да… здесь, — сказала она. — Надави на это место.
Я пыталась не давить сильно. Она казалась слишком хрупкой для активного массажа.
— Как ты думаешь, Ди в порядке? — спросила Роксана.
— Думаю, да.
— Ты говорила с ней?
— Да, но… мне кажется, она сама хотела поговорить с тобой.
— Она не может со мной разговаривать. То есть может, но в то же время… Все изменилось. Мне трудно… — медленно произнесла Роксана, нахмурившись, — кого-либо успокоить.
— Тебе и не нужно этого делать, — сказала я, все еще массируя ей спину.
— Хватит, уже хватит, милая.
Стараясь не сделать Роксане больно, я помогла ей опуститься на подушки. Она вздохнула с таким облегчением, словно то усилие, что потребовалось от нее, чтобы лечь, было равносильно долгому бегу.
— Я не ожидала, что это случится так быстро, — прошептала Роксана. — Я была настроена вести себя, как Жанна д’Арк, а оказалась жалкой неудачницей, хнычущей от боли.
— Ты не хнычешь, Роксана. Ты одна из самых сильных личностей, которых я знаю.
Вздохнув, она ответила:
— Надеюсь, что в аду будет легче, чем здесь.
— Прекрати говорить про ад! — воскликнула я, хотя понимала, что она далека от того, чтобы шутить.
— Я ханжа, Холли, а все ханжи попадают в ад. Я не следовала своим собственным правилам. Я не придерживалась даже «гардеробной заповеди»: ты должна выкинуть что-то, если покупаешь новую вещь. — Она тяжело вздохнула. — Когда мы улетали из Соединенных Штатов, мне не хватило чемоданов, чтобы упаковать одежду, и пришлось использовать зеленые мешки для мусора… И вот теперь я уж точно привлекаю к себе внимание…
— Роксана, никто не попадает в ад лишь за то, что у него слишком много одежды. Кстати, мы все ханжи.
Она подняла руку.
— Что ты хочешь? — встрепенулась я. — Чего-нибудь выпить?
— Посмотри на столик. Видишь на нем журнал? Алисия принесла его сегодня ночью.
Это было регулярное издание «Внешний мир» с фотографией велосипедиста из «Тур де Франс». С обложки на нас смотрел съезжающий со склона спортсмен, а рядом был подзаголовок: «Он победил рак и целый мир!»
— Я когда-то спала с этим парнем, — сказала Роксана.