Дикари
Шрифт:
– Vale! – ответил ему тот, оценив благородные манеры собеседника.
* * *
Сулла пошел к Тоджу и персам и приказал им взять луки и идти за ним. Они прошли на корму судна, где рядом с лоцманом стояли еще три человека, которые управлялись с рулем.
– Как идут дела? – спросил галл самым любезным тоном.
– Уже лучше, как ты можешь убедиться. Море не такое беспокойное, и скоро можно будет поставить парус.
– А если мы захотим сейчас повернуть на север, как ты поступишь?
– На север? – спросил удивленный лоцман. – Но по контракту, который я подписал с
– Пока еще ничего не решено. На какую точно сумму заключен контракт?
– Мы договорились о трехстах тысячах сестерциев, из которых сто тысяч было выплачено заранее, а двести тысяч – как только достигнем самой южной оконечности Средиземного моря или, если в последний момент что-то изменится, Черного. Ну а сумма предварительного взноса, который всегда выплачивается в подобных случаях, была установлена Палфурнием.
– Мне кажется, – сказал Сулла, – что в твоих интересах будет лучше за эту сумму, которая выплачена с нашего согласия, идти в Остию, чем в Палестину или Босфор! В этом случае эти двести тысяч сестерциев будут тебе выплачены завтра, к одиннадцатому часу утра, если мы пойдем на самой большой скорости; и тебе не придется тогда ждать выплаты этой суммы два месяца, не говоря уже о том, что ты рискуешь потерять все, встретив пиратов на пути туда или обратно...
Лоцман посмотрел на него недоверчиво.
– Но я могу сделать это только по просьбе Палфурния! – воскликнул он.
Сулла подбородком сделал знак персам, которые со своими луками наготове стояли за его спиной.
– У Палфурния нет ни лука, ни стрел, и он очень устал после всех тех испытаний, через которые ему пришлось пройти, прежде чем он поднялся к тебе на борт. Он будет спать до завтрашнего полудня, и так как я не хочу, чтобы его беспокоили, то я отдал приказ, чтобы дверь его каюты охранялась двоими вооруженными людьми. Видишь теперь, какое складывается положение и в чем твой интерес?
– Я вижу, – сказал лоцман. – Я просто немного удивлен, так как готовился к длительному путешествию... Теперь, поразмыслив и учитывая, что у меня в распоряжении нет лучников, я склоняюсь к тому, чтобы согласиться на изменение маршрута. Если сделка заключена, то я могу уже отдать необходимые распоряжения?
– Заключена, – сказал Сулла. – А позже ты узнаешь, что послужил справедливому делу. А они, – сказал он, указывая на лучников, – останутся около тебя, чтобы мы были уверены в правильности и соблюдении выбранного курса, пока я буду отдыхать. Их присутствие также поможет убедить Палфурния в том, что ты действовал по принуждению.
– Не беспокойся об этом, – сказал лоцман. – Я сдаю свое судно внаем, и главное для меня – это получать прибыль.
– Тогда все будут рады прибыть в Остию через несколько часов после восхода солнца, – завершил разговор Сулла.
– Кроме, может быть, Палфурния, – сказал лоцман.
– Не обязательно. Иногда так случается, что люди, помимо своей воли, вынуждены делать добро.
Глава 44
На набережной порта Остии
Трирема встала на
Большие ивовые корзины, заполненные снаряжением и продовольствием и затянутые холстом, в определенном порядке были поставлены на мощенной камнем набережной, на всех были написаны номера тех центурий, для которых они предназначались. Большое количество легионеров, собиравшихся садиться на суда, были построены, и центурионы пересчитывали их, вызывая по именам. Перед консульской галерой, которую можно было узнать по красному вымпелу на мачте, группа офицеров стояла вокруг стола, покрытого пурпурной тканью. Среди них Сулла различил по крайней мере одного консула и нескольких легатов. Одни рассматривали карты, развернутые перед ними на столе, другие отдавали приказания младшим офицерам, которые тут же отправлялись к судам или к выстроенным каре.
Галла довезли до пристани на одной из шлюпок галеры. Он успел поспать, был одет в приличную тунику, которую ему дал лоцман, и хотя, у него на руках и ногах виднелись следы ожогов, он больше не походил на сбежавшего с каторги, еще накануне пережившего ад Помпеи.
Он направился к собравшимся на пристани военным, разглядывая встречавшихся на пути офицеров, в надежде встретить кого-нибудь из знакомых. Он прослужил двадцать один год в доброй половине из двадцати легионов, составлявших римскую армию, и если боги, которые проявляли к нему благосклонность с тех пор, как началось извержение Везувия, решили хранить его и помогать во всем, то он должен был бы встретить хотя бы одно знакомое лицо. Так и случилось.
Ему навстречу шел здоровый малый с юношеским лицом, отмеченный виноградной лозой центурия, несмотря на свой возраст. Сулла заметил его удивленный взгляд и в тот же момент вспомнил его имя: Клувий. Клувий Стефан, молодой офицер из сословия всадников, который служил под его началом во время своего испытательного срока, юноша из хорошей семьи, самой судьбой предназначенный достичь высоких чинов.
Сулла остановился. Юноша еще больше удивился и тоже остановился.
– Сулла! – негромко бросил он, как будто не хотел, чтобы это имя кто-нибудь услышал. – Возможно ли, чтобы это был ты?
– Тем не менее это так, – сказал улыбающийся галл.
– Но... я думал, что ты...
– На рудниках? Я там и был, но вчера вулкан освободил меня.
– Так ты едешь оттуда...
Вся Италия узнала о том, что произошло в Помпеях, к тому же за ночь облако пепла выбросило столько грязной пыли на Город, что это явление, произошедшее так далеко от Везувия, подтвердило серьезность катастрофы.
– Я действительно оттуда, Я зафрахтовал галеру, иначе мы не смогли бы выбраться живыми, мы гребли всю ночь, для того чтобы приплыть сюда в середине дня.