Дикая стая
Шрифт:
Ждала ли, хотела ли она Гошу, поселенец не был уверен. Привыкнув к Корнееву, Анна держалась спокойно. Мало говорила, зато много делала. Не сидела, сложа руки, все время чем-то была занята. И когда Гоша советовал ей отдохнуть, отмахивалась молча.
Случилось как-то поселенцу целую неделю пробыть дома. Ремонт сделал, крышу рубероидом покрыл да полы перестелил на кухне.
Когда пришел к Анне, та даже не спросила, где он так долго пропадал.
Однажды Корнеев принес ей от охотника Притыкина литровую банку медвежьего жира и сказал бабе:
— Себя и Степку выходи! Этот жир любую чахотку в штопор скрутит.
— Не надо нам. Мы здоровые! — заплакала и вернула жир. Обиделась, даже в спальню к себе ушла. Гошка, побыв со Степкой, ушел домой, решив навсегда завязать с приходами в этот дом.
А тут и весна смелеть стала. Оттаяли дороги, вскрылась река, исчезли сугробы. Вода пошла по трубам во все дома поселка, и уже никто не звал Гошу. Тот целую неделю сидел без работы, потом не выдержал, пришел в милицию и прямо к начальнику, Станиславу Рогачеву:
— Работать мне надо! Что ж бездельным хожу? Хоть какое-нибудь дело сыщите! Ведь обещали, — напомнил поселенец.
— Гоша, все знаю, но, сам понимаешь, работу тебе нужно подыскать особую. Чтоб любил и справлялся с нею, не первую попавшуюся, чтоб заткнуть тобою дыру. Мы уже много чего перебрали. Дай нам еще пару дней на окончательное решение, — попросил Рогачев и спросил неожиданно, — друзьями уже оброс у нас, пока водовозом был?
— Нет, гражданин начальник! Не повезло. Оно и врагов нет, а кентов и подавно не заимел. Меня сторонятся, и я не верю, — ответил поселенец честно.
— Это очень хорошо, Гоша! То, что нужно! — обрадовался Станислав, чем немало удивил поселенца. —
Значит, давай договоримся: ты эти пару дней отдыхаешь перед началом. Как только все решим, участковый тебя найдет и позовет.
Корнеев вышел из милиции, огляделся на крыльце и пошел по дороге за поселок. Решил бездумно погулять.
Сколько километров он отшагал, не знал и сам, когда из-за поворота увидел море. Оно уже очистилось ото льда и было спокойным, чистым и ласковы м.
«Во, блин, фраера «бабки» пачками тратят, чтоб на море смотаться, отдохнуть. Тут же оно халявное! Сколь хошь кайфуй, и никакой козел на уши не наступит. Вокруг никого. Хоть голышом тащись! Вот это классно! И я тут — пахан!» — раскинул руки поселенец, пошел по серому песку, утрамбованному отливом, как по асфальту. Кучи морской капусты, ракушки, медузы, морские звезды валялись на берегу. Их вынесла приливная волна. Гоша взял палку, расковырял одну кучу из любопытства. Раскопал какую-то старую сумку. Открыл. В ней бумаги, какие-то счета. Поселенец в них не разбирался и отбросил сумку, стал копать дальше. Нашел кожаную фуражку, ее сразу облюбовал. Человек вытряхнул ее, примерил, подошла. А вот и кошелек, весь потертый, старый, но тяжелый. Едва открыл его, изумился. Еще бы! Полный денег! «Кто-то потерял здесь, на пляже. А может, забыли. Хотя, только псих может посеять такие «бабки», — подумал человек и, сев прямо на песок, решил посчитать деньги. Их было много. Гошка спрятал кошелек во внутренний карман телогрейки, решив для себя почаще приходить к морю. — Повезло хоть раз в жизни! Вот теперь бы сорваться на материк! Но куда без ксив? Возьмут за жопу пограничники, чихнуть не успею».
Корнеев приметил одинокую лодку на берегу, пошел к ней. Уж так хотелось Гоше хоть на миг почувствовать себя совсем свободным.
Поселенец, оглядев дюральку, тяжело вздохнул. «Ну, и пропадлина тот хозяин! Мало было ему снять мою, даже весла забрал, шкура! У-у, жлоб! Козел! Бадилогон!» — столкнул лодку в море, но ее снова вытолкнуло волной на берег. Гошка забрался в лодку, Ему нестерпимо захотелось покинуть этот берег, имеете с его поселком, с серыми людьми, убогими избами, но как?
«Вот ведь и «бабки» нашлись, и посудина имеется. А слинять не могу. Ксивы, если рогами пошевелить, купить запросто!» — пришла в голову шальная мысль, и тут он услышал звук приближающихся шагов. Поселенец оглянулся, увидел двух пограничников, идущих к нему.
— Кто такой? — подошли вплотную к лодке.
Корнеев объяснил. Но пограничники смотрели на
поселенца с подозрением:
— Дядя, а какого черта приперся сюда отдыхать? Или в поселке места мало, что в такую даль тащился?
— Давно не видел моря, — ответил Гоша.
— Тебе еще кайф нужен? А ну, вытряхивайся из нашей лодки! — нахмурились парни.
Едва поселенец ступил на берег, пограничники подхватили его за ноги, тряхнули так, что из Тошкиных карманов даже пыль вылетела.
— Это мое! — орал Корнеев, прикрыв собою кошелек, сигареты и карманную мелочь.
— Не базарь, козел! Слышь? Заткнись! Тебя проверят на заставе! Свое получишь! А ну, чеши вперед шустрее. Видали мы таких! — погнали рысцой, поторапливая на каждом шагу.
До заставы бежал без отдыха. Когда Гоша присел на скамью, куда определили пограничники, почувствовал, как устал. Но долго отдыхать не дали. Корнеева привели к помощнику командира. Тот, оглядев посе ленца с ног до головы, сказал строго:
— Вам известны условия и требования к жителям пограничной зоны? Хорошо, что Вы известны в милиции, но как поселенец помните, чтобы никогда Вас здесь больше не видели! Иначе уже не милиций а мы накажем!
— Понятно, но я не знал, что тут тоже границе Дали два дня отдыха…
— Вы и решили воспользоваться! И если бы в лодке был мотор, сбежали б! — повысил голос человек.
— И в мыслях не держал! А потом, с чего на меня наезжаешь? В поселке про меня никто плохого слова не скажет! Я — уже не зэк! Чего горло дерешь. Иль нацепил погоны и думаешь, паханом заделался? Ошибаешься! И тебя, если потребуется, в порошок сотрут! — завелся Георгий с пол-оборота и потребовал: — Верни «бабки», которые твои головастики у меня забрали! §
— Это что? Провокация! Никаких денег не было!;;