Дикая стая
Шрифт:
— Знаешь, если возьмут тебя, уже не будем с мест на место швырять. Должность эта уважаемая. Считаться с тобою станут везде. А если избавишься от грубости, тебе цены не будет.
— Во, ни хрена! Я что ж, с браконьерами должен ботать вежливо? Да я их так зажму за жабры, взвоют курвины блохи!
— Смотри, твои знакомые! Пограничники. Видишь, тормозят, документы будут проверять! — притормозил машину Стас.
Увидев Рогачева, пограничники не стали смотреть документы. Гошу они тоже не узнали, приняли за какого-то начальника, прилетевшего из области.
«Но я им свое не прощу и не забуду никогда! Столько «бабок» отняли, головастики!» — подумал человек и для себя решил: став инспектором, «пасти» пограничников неусыпно день
— Слушай, Гош, а у тебя на материке совсем никого из родни не осталось?
— Не знаю. Написал письма, пока ответов не получил ни от кого. А вам это зачем?
— Ну, мало ли что! Хоть сообщить будет кому, — сорвалось нечаянное.
— И вы как все! Вдруг сдохну! Даже не надеетесь, что живьем на волю выскочу?
— А если наградят? Или решишь остаться навсегда у нас?
— Не надо замывать, я ж — не лох, все понял, и не последний псих, чтоб тут до погоста примориться. На себя не обиделся! Даже не думаю о таком. Я домой рвану, здесь — не по кайфу.
— Все мечтают вернуться на материк, только мало у кого получается. Одних работа держит, других —
заработки. А в результате все до пенсии скрипят. За потом никого здесь не удержишь. Так и получается, что у нас на северах самая низкая смертность. Вот ко мне теща приехала помочь с ребенком. Так поверишь, умудрялась и работать. Да! Ей уже пеней пересчитали. Еще бы! Семь лет прошло. Ребенок уж в школе, а теща домой и не спешит. Второго роди предлагает нам. Она все свои деньги на книжку кладет, а работает уже на полторы ставки бухгалтере в банке. Конечно, не перегнулась, а получает так, что мне и не снилось. На материке в таком возраст" кто ее в банк возьмет? Тут, наоборот, довольны: опыт большой, знания и никаких санаториев и прочих льгот не требует, рада тому, что имеет.
— Но это ж теща! — сморщился поселенец, как от зубной боли.
— У тебя тоже была теща? — спросил Стас.
Гоша выдал такой фонтан брани, что даже машина заглохла и никак не хотела заводиться. Стас вывалился из машины, переломившись от хохота пополам.
— Ну, ты — виртуоз!
— А что я ослеп? Когда мой кент по дурной прыти женился, у него баба с тещей оказались в одном патроне. Раньше мы с ним бухали, где и как хотели. А тут эти лохмоногие «параши» паханить вздумали. Отворили пасти, как могилы, и поливают, шмонают совесть, мол, как смеешь, козел, в таком виде к молодой жене возвращаться? Ну и что, если у кента ширинка оказалась нараспашку? Жарко было! Вот и проветрил по пути! Иль приметили засос на шее. Что с того? Это ж не триппер, ни беременность! Могли б и не заметить, если такие культурные! А то увидели следы помады на плече, устроили истерику. Я кенту предложил снять штаны и показать обеим, сколько там следов помады поставили. Весь бардак расписался! А на главном сама бандерша точку поставила и не велела кенту смывать до следующего захода. Так он в пивнушке свой хрен за «бабки»
мужикам показывал. Им до смерти столько орденов Ни получить. Вот я и говорю, люди деньги платили,
1 зависти сохли, а вы его барахло за дверь швыряли, мокрожопые мартышки! Иль не дошло до вас, кик к нам, мужикам, относиться надо? Вот именно! Целовать во все места без перерывов и выходных, а тем более тещам! Для них у всех мужиков задницы имеются. Не зря их называют тещиным лицом!
— Как тебя живым оттуда выпустили?
— Я им свое расцелованное хозяйство показал, сказал, что у кента втрое больше, без единого просвета. Ну, они, понятное дело, в крик. Мол, вон отсюда оба. А как, ежли я — на ногах, а кент — на рогах? Заснул он у порога. Как выкинешь? Сразу украдут. Мужик в наше время в дефиците. Напомнил этим уродкам, ну, и брякнул, мол, пусть поспит, а утром заберу его.
— Ну, и как? Забрал?
— Хрен там! Они кента в самую дальнюю комнату уволокли, печати ему ставили. Ага, аж встать не смог. А меня тоже не обделили, не обошли вниманием. Теща приласкала утюгом. У меня не только уши опухли… С тех пор не тусуюсь с женатыми кентами, особенно у кого на прицепе теща! Я для них ничего не пожалел бы, ни одной обоймы.
— Куда ж их денешь, они — тоже матери, — повернулся Стас к окну и сказал: — Вылезай, приехали!
Стас лишь на минуту зашел в кабинет к начальнику рыбинспекции и, выйдя, оставил дверь приоткрытой, кивнул Гоше, чтобы тот тоже прошел в кабинет.
Поселенец вошел так, словно бывал здесь и раньше. Поздоровался, представился.
— Скажите, Корнеев, вы имеете представление
о работе в нашей системе? — спросил Гошу начальник рыбинспекции Александр Иванович Назаров.
— Слышал всякое.
— Не боитесь?
— Я и сам рыбак. Из других морей ловил, — усмехнулся Корнеев.
— Сколько вам еще отбывать на поселении?
— Четыре зимы.
— А у нас справитесь?
— Как два пальца! Наша рыбалка была покруче потому многие не вернулись. А я хочу воротить живым. Если не повезет, ну, значит, не судьба!
— С оружием умеете обращаться?
— С любым, — ответил уверенно.
— Лодку, катер водить сможете?
— Хоть самолет угоню!
— Браконьеров не испугаетесь задержать?
— В «малине» и на зоне от десятка умел отмахнуться, а поселковые вообще слабаки.
— Сумеете забрать у них лодку, снасти?
— И самих в придачу привезу и сдам!
— А если вас ранят?
— Много раз пытались, и менты тоже, но я живой! — рассмеялся Гоша.
— За что получили срок?
— Фартовал! — выпалил поселенец и уточнил, — за воровство судили! Так суд сказал. Ну, да как смотреть на все. Мы заколачивали на жизнь! На нормальную. А у нас нигде не платят так как надо. На грошовый оклад нынче никто не дышит. Давиться картохой и хлебом никого не заставишь. Вот и ищут приработок мужики, кто какой, чтоб прокормиться, чтоб портки с задницы сами не падали. Ведь до чего довели народ, только гляньте! Старики на свалках хавают, «зелень», которой повезло выжить, прости» кует и ворует. Другие тоже норовят стыздить то, что плохо лежит. А как иначе? Я тоже не с добра, с голодухи в «малину» нарисовался. Там все такие были. У нас, если не сопрешь, с голодухи откинешься.
— А как же у нас собираетесь работать?
— Чего проще! Для себя мне никто не запретит поймать рыбу. На день двух хватит. На хлеб и картоху.
Получка будет, — не успел Гоша закрыть рот как Назаров встал и, подойдя к двери, выглянул в коридор.
Там было пусто. «Ну и подбросил кадра Рогачев! Самого отпетого к нам в инспекцию! Мы кристально честных берем, а Стас какого-то бандита решил подсунуть! С чего бы так подгадить вздумал? Иль дурнее себя ищет?» — думал Александр Иванович и, выглянув в окно, увидел Стаса, позвал его. Георгия попросил выйти в коридор, подождать там окончательного итога.
Едва Рогачев вошел, Александр Иванович чуть ни набросился с кулаками на него.
— Ты кого приволок? Тюремного старожила?! Мне инспектор нужен, а не ворюга! Его еще не приняли, а он уже все обмозговал. И воровать не отучится. Стакнется с вашими браконьерами, и не только рыбу, да и нас с тобой пропьет забулдыга!
— Успокойся, Саш! Гошку я знаю как свои пять пальцев. Базарить любит, но в том его беда! У всех нормальных людей язык во рту растет, у Корнеева — из задницы. Отсюда все беды мужика! Вот и мне тарахтел, что без водки не сможет дышать, а ни я, ни участковый ни разу бухим не видели. С бабами не засекли, хотя брешет о них как наипервейший кобель. За все время ни единой драки и ссоры. Работал водовозом без замечаний. Я не поверю, что Гошка сдружится с поселковыми. Скорее, наоборот. Удалится от них вовсе. Он привык к одиночеству и слишком дорожит им. За свое горло вырвет любому. Уверен, через месяц назовешь его лучшим инспектором района. Помянешь мое слово! Я в этом уверен! — говорил Рогачев.