Дикая стая
Шрифт:
— Такого убить сложно. Он сам весь поселок уроет, не бзднув. Ему никого не будет жаль. Зверюга! — перебил криминалиста Петр Бойко.
— Чего спорим? Подставлять под браконьеров своих поселковых даже жаль. Да и кто согласится на такой вшивый оклад? На него семьей не прожить. Одному и то в натяжку, — вставил свое мнение начальник следственного отдела.
— Мужики, вы ж понимаете, что Корнеев — поселенец? Кто ему даст оружие? Кто возьмет его? О нем говорить не станут и нас сочтут сдвинутыми. Пришлют какого-нибудь своего. При нем и нам не порыбачить.
— Ты все ж допускаешь, что он может сбежать? — спросил Рогачев.
— Да кто ж его знает? Он из каждой зоны убегал!
— Так это из зоны! Немудрено! Оттуда все стараются слинять. Сам знаешь, какие там условия. Возможностей дожить до воли до смешного мало. А Гоше здесь чего не хватает? Бабы? Сам сыщет. Да и на материке его давно никто не ждет. Его кенты тоже не фартуют. Половина «малины» канает в зонах, другие— в мире ином. Лишь двое или трое в отколе. Завязали с фартом и Гоше о том прозвенели в письмах.
Он им ответил, мол, если кенты их отпустили, то и сам Гоша не против. Вот так! Возвращаться ему покуда, хотя еще гоношится по старой памяти, — говорил Бойко.
— Так, давайте решим, куда пошлем Корнеева?
— Послал бы его…, — крутил головой следователь.
— Я — не о том, о работе, — усмехнулся Рогачев.
— У тебя в инспекции есть свои мужики! Вот и втолкуй, чтоб взяли поселенца! — посоветовал криминалист.
— Тебе-то что? В случае прокола я за все в ответе буду! Один! — ерзнул на стуле Станислав.
— Давай под мою ответственность! — Внезапно предложил участковый.
— Под общую!
— Под коллективную!
На том и порешили. Последующие два дня ушли на переговоры с рыбинспекцией. Там не сразу поверили и сочли предложение райотдела шуткой.
— Не-ет, вы не поселенца, поселенку подкиньте. Она браконьеров табунами пригонять будет! Деньги реками пойдут! Честное слово! Бабы на расправу с мужиками борзей собак! Вот и подкиньте всем на удивление. Она так икру метать будет, ведер не хватит! — смеялись в инспекции.
— Да я не шучу! Кадр и впрямь классный. Он ничего и никого не боится. Семьи у него нет и уже вряд ли будет.
— Старик, что ли?
— Слегка за сорок.
— Самый возраст! А почему семьи нет и не будет?
— Не был женат. Непривычен к послушанию и семейному кнуту.
— Не мужик, что ли?
— Еще какой кобель! Потому никто стреножить не может. Дикий, лягается. Свободу любит! И главное — ни с кем из поселковых ничем не связан! Чужак! Сам за воровство был судим. У таких что-то
украсть — нереально. Они за свое горло перегрызут. Такая натура у него!
— А почему нам отдаешь?
— От сердца отрываю! Но устал от ваших жалоб и упреков. Гоша — тот, кто справится! — удивлялся Рогачев собственной уверенности и назвал этот разговор сватовством чужака.
В рыбинспекции попросили пару дней на размышление. Не рискнули ответить сразу отказом или согласием, решили посоветоваться, согласовать с начальством.
На третий день позвонили Станиславу с самого утра:
— Привозите своего к нам в Октябрьский. Побеседуем с ним, может, и возьмем, но под ваши гарантии. Лично вы нас убедили, а на поселенца глянуть; надо.
Стас попросил участкового разыскать Корнеева > и доставить к нему в кабинет.
Гоша в этот день затеял большую постирушку. На печке у него грелась вода, в выварке кипятилось постельное белье. В корыте ледяная вода для полоскания. Сам поселенец — в поту и в мыле, впервые самостоятельно стирал постельное. Не спешил, считал, что времени у него много. Конечно, он мог бы и отдать свое в прачечную, но там его простыни, пододеяльники и наволочки стирали бы с бельем поселковых. Гоша этого не хотел, брезговал. Потому и решил сам управиться. Уж как получится, так и будет!
Корнеев сидел возле печки, помешивал белье в выварке. Остались последние две простыни и наволочки. Остальное уже сохло во дворе. Поселенец каждый месяц покупал новые комплекты. Больше не мог копить грязное. А приводить бабу в дом на постирушки не хотел. Боялся стать обязанником. «Платить за работу тем более было обидно, жениться из-за такой мелочи вовсе глупо», — размышлял Гоша, зачерпнув половником из кастрюли вчерашний суп. Только поднес его к губам, в двери постучали.
Поселенец уронил половник в кастрюлю и, забыв, что на нем нет ничего, кроме трусов, пошел открывать двери.
— Ты чем занят? Мылся? — оглядел хозяина участковый.
— Стираю! Вишь, три веревки целиком! Еще четвертую придется натянуть.
— Успеешь! Сейчас пошли со мной.
— Куда? — поперхнулся мужик.
— В милицию! Начальник вызывает!
— Зачем?
— Работу тебе нашли, — объявил весело.
Гоша мигом снял выварку с печки. Прижал дверцу топки кочергой, начал торопливо одеваться. Все бы ладно, но рубахи, все до единой, постираны. Пришлось влезать в свитер. Гошка пошел без телогрейки и все пытался выведать у участкового, какую работу нашли ему менты. Но участковый молчал, лишь загадочно улыбался.
— Присаживайся, Гоша! — предложил Рогачев. — Хочу поговорить с тобою о твоем будущем. Конечно, знаем тебя, но времени прошло не столь уж много. А работу хотим предложить трудную, но почетную. Должность эта особая. Не всякому вольному доверяется. Здесь потребуется честность! Придется бороться с подлыми людьми. Таких в нашем поселке хватает. Они идут на все, чтоб получить свои прибыли.
Гоша слушал и никак не мог понять, что хочет навязать ему милиция.
— Решили мы доверить тебе главное богатство нашего края…