Дикий убийца
Шрифт:
В тот момент, когда я говорю это и вижу выражение ее лица, я знаю, что сказал слишком много, слишком многое раскрыл. Я знаю, что она не до конца понимает, и я не могу заставить ее, не рассказав ей гораздо больше, чем я хочу рассказать.
Мне следовало сказать меньше.
— Мне жаль, — резко говорю я ей, поворачиваясь, чтобы подбросить дров в огонь и развести его еще немного. — Я сказал тебе больше, чем нужно.
— Нет, я… — Она колеблется. — Я рада, что знаю. Мне жаль, что тебе… что тебе пришлось пройти через это.
— Нет ничего
— По крайней мере, она все еще жива. — Елена поджимает губы, наклоняясь вперед так, что ее подбородок оказывается на коленях. — Должно быть, все это время тебе было одиноко.
— Я к этому привык. — Слова выходят короче, чем я хотел, отрывистыми. — Почему бы тебе не рассказать мне немного о себе, Елена? У меня такое чувство, что я только и делал, что говорил.
Она делает глубокий вдох, склонив голову набок.
— Я не думаю, что здесь так уж много интересного. Я провела всю свою жизнь взаперти в доме родителей. Выходить разрешалось только в сопровождении группы охранников и по крайней мере одного из моих родителей, обычно за покупками, в церковь или что-то в этом роде. Остальное время… я торчала дома. Тепличный цветок, птица в клетке, применима любая аллегория, которую ты хочешь придумать.
— Ну а, чем тебе нравилось заниматься, пока ты торчала дома? — Я бросаю на нее взгляд. — Должно быть, у тебя было какое-то хобби.
— Чтение. — Она смотрит на меня почти вызывающе, как будто ожидает, что у меня сложится негативное мнение по этому поводу. — Это то, на что я тратила большую часть своего времени. Или гуляла по саду с Изабеллой. Мы с ней проводили много времени вместе. Она всегда была более предприимчивой, чем я… я просто отправлялась в приключения в своей голове. Больше читатель, чем исполнитель. Хотя сейчас… — она криво улыбается, слегка изгибая губы. — Думаю, я получила больше настоящего приключения, чем рассчитывала.
— Действительно похоже на то. — Я не могу найти в себе сил сказать ей, насколько ужасной все еще остается ситуация, по крайней мере, не сегодня вечером. — Какие книги тебе нравилось читать?
Она поджимает губы, и я могу сказать, что она раздумывает, говорить мне правду или нет.
— Любовные романы, — наконец произносит она с той же вызывающей ноткой в голосе. Я с трудом сдерживаю смех не потому, что я о ней плохого мнения из-за этого, а потому, что она явно ожидает этого от меня.
— Ну, в этом нет ничего плохого, — говорю я ей, легкая улыбка играет в уголках моих губ. — Похоже, это такой же хороший способ скоротать время, как и любой другой.
Елена слегка прищуривает глаза, глядя на меня, как будто не уверена, верит она мне или нет. Я просто пожимаю плечами, потянувшись за нашими подносами с едой, чтобы убрать, но в глубине души не могу не думать, что с моей стороны было мудро остановиться, когда я это сделал, у Диего. Я, конечно, знал, что она защищена, любая девушка ее происхождения была бы защищена, но из того, что она сказала, даже больше, чем я думал. И хотя я ничуть не хуже о ней думаю из-за ее выбора хобби, я знаю, что такая наивная девушка, как она, со всеми ее представлениями о любви, романтике и сексе, почерпнутыми со страниц книг, могла пойти по пути, который закончился бы разбитым сердцем, если бы другой человек не относился к этому добросовестно. Это означает, что я должен быть добросовестным. Она не из тех, к кому я могу потакать своему желанию, и это не должно измениться.
Независимо от того, насколько это может быть сложно.
19
ЕЛЕНА
Я знаю, Левин ожидал, что я буду шокирована или напугана откровением о том, чем он занимался раньше. Я думаю, это было сделано для того, чтобы оттолкнуть меня, заставить меня захотеть установить четкую дистанцию между нами. Но, если уж на то пошло, это только усилило мое любопытство к нему. Ничто из того, что он сделал до сих пор, не дало мне никаких оснований думать, что я должна его бояться. Он защищал меня даже сверх того, за что мой отец заплатил ему, вытащил меня из самолета, когда это могло убить его. Я не знаю, что мы собираемся делать сейчас, но инстинктивно я чувствую, что могу доверять ему. Он вытащит нас отсюда. Мне просто нужно набраться терпения, и он сам во всем разберется.
— Нам нужно немного отдохнуть, — говорит Левин, бросив пустые подносы в огонь. — Я знаю, что в последнее время ты много спала или, по крайней мере, что-то в этом роде, но больше отдыха пойдет тебе только на пользу. И я не могу сказать, что за последние два дня я многого добился.
Глядя на него, становится очевидно, что это так. У него мешки под глазами, которые выглядят немного более впалыми, чем раньше, усталость в уголках лица, которую я узнаю. Несмотря на это, он по-прежнему выглядит невероятно красивым. На мой взгляд, это только усиливает суровый вид, который он, кажется, культивировал, щетина на его подбородке немного гуще, резкие линии лица немного более выражены.
— Елена. — Его голос нежен, но мои щеки краснеют от мысли, что он поймал мой пристальный взгляд. — Тебе нужна помощь с… чем-нибудь?
Я знаю, о чем он спрашивает, и краснею еще сильнее при мысли о том, что мне нужно, чтобы он помог мне добраться до чего-то, что можно назвать здесь уборной.
— Думаю, у меня получится, — твердо говорю я ему, слова застревают у меня в горле, когда я сбрасываю одеяло и встаю.
К счастью, он не спорит.
— Не заходи слишком далеко за деревья. Там, помимо всего прочего, водятся змеи.
Дрожь пробегает у меня по спине при мысли о змеях, не говоря уже о том, какие другие вещи он имел ввиду. Я не собираюсь заходить дальше, чем нужно, ради немного уединения.
Когда я возвращаюсь на пляж, чувствуя, как каждый мускул и сустав в моем теле протестует как от глубоких ушибов, вызванных аварией, так и от двух дней неподвижного лежания, Левин устраивает из двух одеял импровизированную постель на песке. Он указывает на это, когда я нахожусь на расстоянии слышимости.
— Приготовил тебе постель. — В его голосе слышится нотка иронии. — Боюсь, не самую удобную.