Дикое шоссе
Шрифт:
— О, Джемма. Мне жаль. — Как всегда, Бенджамин сразу перешел к концу моего рассказа.
— Не жалей меня. Пожалей Джейсона. Он был милым, красивым и добрым. Но я просто… я не могла сказать «да». Я не любила его.
Поэтому, в ресторане, полном зрителей, я разбила сердце хорошего человека.
— Вот почему он уволился, — сказал Бенджамин.
— Да.
В тот день, когда Джейсон ушел, я сидела в своем кабинете одна, давая ему возможность собрать вещи и попрощаться с коллегами. Я смотрела в окно своего офиса и жалела, что не полюбила его.
Он был добрым и заботливым. Джейсон не ненавидел меня за то, что я ему отказала, он просто больше не мог у меня работать. Я не винила его за это. Он любил бескорыстно, не жалуясь на то, что я была в центре внимания.
И я не чувствовала ничего, кроме вины.
— Он просто был неподходящим парнем, — сказал Бенджамин. — Это не значит, что нужно было продавать свою компанию, машину и особняк. Ты отказалась от своей жизни.
— А так хороша ли была эта жизнь?
Он вздохнул.
— И что теперь?
— Я отправляюсь в путешествие на потрясающей машине. Потом… я не знаю. — Большинство моих вещей были либо переданы на благотворительность, либо сданы на хранение. Свой дом я продала с мебелью. Все, что у меня было, поместилось в багажник этой машины, и на сегодня этого было достаточно.
Я разберусь с этим, ну… завтра.
— Что я могу сделать?
Я улыбнулась. Возможно, Бенджамин не понимал, что я делаю, но, тем не менее, всегда поддерживал меня.
— Именно то, что делаешь.
Он управлял моими активами, оплачивал мои счета и решал любые вопросы, связанные с другими моими деловыми проектами. Всю эту работу я выполняла сама до продажи. Это была вторая работа, в которой я не нуждалась, но которая скрашивала одинокие ночи. Работа всегда была моей сильной стороной.
Теперь я передала ее Бенджамину.
Поскольку ему больше не приходилось руководить моим напряженным графиком и делами в «Джемме Лэйн», он присматривал за моими многочисленными активами в сфере недвижимости, выступая в качестве связующего звена с компанией по управлению недвижимостью, с которой я начала сотрудничать много лет назад. Бенджамин взял на себя роль посредника между моими финансовыми менеджерами.
Рестораны, которые когда-то нуждались в притоке моих наличных, чтобы начать работать, теперь были одними из лучших в Бостоне. Они работали на автопилоте. Я владела долей в автосалоне, который торговал роскошными иностранными автомобилями, в отличие от классической американской, на которой я сейчас ехала. А еще я была партнером в компании по дизайну одежды, той самой, которая разработала дизайн черного свитера, в котором я прямо сейчас нахожусь, вместе с несколькими другими вещами, упакованными в моем чемодане.
Бенджамин следил за тем, чтобы мы регулярно получали отчеты о прибыли и убытках от моих инвестиций вместе с моими ежегодными дивидендами, а затем предупреждал меня о любых тревожных сигналах.
— Хорошо, — сказал он. — Пока ты не вернешься, все будет в надежных руках.
Я прикусила язык, потому что передо мной открылась дорога, и был большой шанс, что я не вернусь. Я встала на новый путь. И не была уверена, к чему это приведет. Но такого волнения, такой свободы я не испытывала уже очень, очень давно.
— Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. И Бенджамин?
— Да?
— Спасибо.
— Веди машину осторожно.
Я отбросила телефон в сторону и положила обе руки на белый руль.
Вишнево-красный «Кадиллак ДеВиль» 1964 года выпуска с откидным верхом Лондин был мечтой любого водителя. Машина неслась по федеральной автостраде, колеса скользили по асфальту, а кузов рассекал воздух.
Она заплатила небольшое состояние, чтобы восстановить этот автомобиль, из той развалюхи, которой он когда-то был. Исчезли порванные, плоские сиденья. Их заменили толстыми подушками, обтянутыми белой кожей маслянистого цвета, которая подходила к рулю. Кондиционер не давал кабине перегреваться, а когда мне хотелось включить музыку, звуковая система просто оглушала.
Внешний вид этой машины был другим, но внутри она все еще чувствовалась как дом Лондин. Как старая, заброшенная развалина, привезенная на свалку металлолома. Лондин выбрала этот «Кадиллак» в качестве убежища на свалке, которую мы называли своим домом.
Свалка в Темекьюле, штат Калифорния, где Лондин, четверо других детей и я жили после того, как сбежали из наших домов.
На этой свалке мы вшестером создали свою собственную семью. Я не жила в машине, так как соорудила себе временную палатку. Я пыталась уговорить Лондин тоже построить палатку или сооружение, чтобы у нее было больше места, но она влюбилась в машину.
И в Карсона.
Он жил с ней в этой машине, пока они были вместе. Лондин не видела его с тех пор, как мы уехали из Калифорнии, но именно из-за него она решила поехать на этой машине в Калифорнию.
Карсон всегда будет занимать особое место в ее сердце. Он был ее первой любовью. Он был нашим другом. В моих глазах он тоже всегда занимал особое место. Лондин хотела, чтобы у него была эта машина, и чтобы он увидел, как она восстановилась в былом великолепии. И, я думаю, она хотела знать, что с ним все в порядке.
Если доставка ему «Кадиллака» сделает ее счастливой, я с радостью проеду несколько миль.
И могу использовать это время, чтобы обдумать свой следующий шаг.
Понять, кем я хочу быть.
Я взглянула на себя в зеркало заднего вида. Мои шоколадно-каштановые волосы были собраны в беспорядочный узел на макушке. Этим утром, сидя в номере отеля, я не потрудилась накраситься. Я выглядела совсем не так, как корпоративный магнат, каким была месяц назад.
Шикарность и лоск исчезли. Они остались где-то в нескольких милях позади меня, разбросанные по шоссе между штатами.