Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
— Пожалуй, да! Мне как-то не пришло в голову. Так, знаешь, ты приезжай завтра к концу службы, и мы успеем сбегать. Это действительно выход!
Марине нужны были деньги. Каждые две неделя товарищи готовили передачи для заключенных. Марина тоже вносила свою долю. В этот раз денег у нее было мало.
— Так ты приезжай пораньше, — повторила она сестре.
— А дети?
— Ну, что дети? Пообедают без тебя… Алина! — обратилась она к старшей девочке. — Завтра Катя уедет немного пораньше, а потом, мы можем после
— Нет, что ты! Я никогда ничего не боюсь. Только скажи Динке, чтобы она без вас никуда не бегала.
— Динка!.. — строго сказала мать.
— Я никуда не пойду, я буду сидеть как пришитая. Не беспокойся, мамочка, я же знаю, — поспешно перебила ее Динка.
Когда споры были окончены, Катя принялась за приведение в порядок отобранных вещей. Для себя она погладила темное платьице с длинными рукавами.
— Ну, что это за монашенка такая! — удивлялась сестра. — У тебя же есть что надеть! Столько тебе Олег надарил! Правда, многое ты своим шитьем перепортила…
— Лучше я испорчу, чем мне кто-то испортит.
— Так это совершенно одинаково по результатам, — засмеялась Марина. Конечно, самой приятней портить — не надо никого ругать, по крайней мере, весело добавила она.
Глава тридцать четвертая
ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ В ГОРОД
Сборы эти происходили в пятницу вечером, а утром в тот же день, сидя на утесе, Динка очень волновалась:
— Завтра суббота. Но как же я поеду — ведь мама тоже едет с утра!
— А я выйду на пристань да погляжу. Как она проедет, так и мы следующим пароходом, — успокаивал ее Ленька.
— Да как же ты поглядишь — ты ведь мою маму не знаешь совсем!
— Как — не знаю! Я всех твоих уже знаю, — усмехнулся Ленька.
— Да откуда же? — удивлялась Динка.
— Ну, как откуда… Забегу, повешу флажок и загляну за забор, а то и вечером иногда — заскучаю и подойду к твоей даче… Я один раз почти у самой калитки стоял, как раз вы мать встречали. Вот эта Алина твоя была и другая… как ее, Мышка, что ли?
— Мышка! — радостно подтверждает Динка; ей приятно, Что Ленька видел всех, кого она любит. — Мышка, Мышка!
— Ну вот! И ты тут была, все к матери жалась, а потом и тетка твоя вышла…
— Катя! — подсказывает Динка и тихо опрашивает: — А где же ты стоял, Лень?
— Да там… за уголком… Постоял да пошел… Вы — в дом, а я — на баржу: боялся, как бы хозяин не приехал… — задумчиво вспоминает Ленька.
— А вдруг он как-нибудь днем приедет? — беспокоится Динка.
— Нет, днем он не приезжает. Либо утром, либо уж вечером. Да теперь уж скоро. Целая неделя прошла… Я все вымыл, вычистил на барже, только вот крупы маленько подъел. Вроде немного брал, а заметно…
— Побьет он тебя? — шепотом спрашивает Динка.
— Может, и побьет… Ну, да ведь в последний раз. Динка испуганно цепляется за его руку:
— Я не хочу, Лень… я не хочу и последнего раза…
— Ну, не будет он, не будет… Что ты какая жалостливая, — ласково утешает ее Ленька и, чтоб переменить разговор, вспоминает, как он жил у птичницы, как ходил далеко-далеко в лес, каких видел там птиц и зайчишку один раз поймал, серого, пушистого. Поймал да выпустил. — Плачут ведь зайцы, как дети маленькие. Я и побоялся обидеть его… А еще я один раз лису видел… рассказывает Ленька. Но девочка не слушает его и думает о другом.
— А добрая была птичница? — спрашивает она.
— Птичница-то? Нет. Конечно, она не била меня и есть давала… Но только пустое сердце у нее!
— А вот у того, что тебя читать учил, тоже пустое сердце? — с интересом опрашивает Динка.
— Ну нет… что ты… Тот настоящий человек, все он понимал. Шел бы я за ним, куда он захочет! Только нет его… Настрадался я тогда об нем… И не встречал таких больше…
Ленька еще долго рассказывает о своей жизни, потом начинает рассказывать Динка.
— У нас все хорошие, одна я плохая… — говорит она.
— Чем же это ты плохая? — Да многим… Не слушаюсь никого…
— Что же ты не слушаешься? Мать любишь, а не слушаешься? — серьезно спрашивает Ленька.
— А как же мне быть? Если бы я слушалась, то мне бы надо дома сидеть и никуда носа не высовывать… Мама очень добрая, но если бы она увидела меня на этом утесе да еще на этой доске… — Динка махнула рукой и засмеялась. — Для нее же это прямо неописуемая доска!
Ленька помрачнел:
— Я сделаю… Я уже надумал, как сделать. Я чегой-то и сам стал бояться… прямо поджилки у меня трясутся — ну-к упадешь ты!
— Да не упаду! Я уж привыкла. А если упаду, ты никому не говори, что мы вместе были. Прямо беги тогда скорей на биржу, а то еще придерутся к тебе…
— «Беги»! Да что я, не человек, что ли? И какая мне жизнь после этого так и будешь ты у меня перед глазами стоять… Нет, уж тогда некуда мне бежать, — вконец расстроился Ленька.
— Да не упаду, не упаду, не бойся! — опять засмеялась Динка.
— Я сделаю… вон гляди, как я сделаю. — Ленька вынул карандаш и начал что-то рисовать на камне. — На каждом краю по два столбика вкопаю, и на них тугие крючки сделаю, и перекладины пристегивать буду к ним. А между тех столбов доску положу и тоже на крючки ее пристегну к столбам, поняла?
— Ничего не поняла! — весело сказала Динка.
— Ну, поняла не поняла, а переходить будешь, как барыня! — довольный собой, ответил Ленька.
— И без тебя буду переходить? — поинтересовалась Динка. — Ну, если, например, ты в городе будешь, а я захочу сюда прийти, перейду я?