Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
«Чего тут… Не маленький небось…»
Приценялся он и к толстым румяным бубликам… Но всё казалось ему слишком дорого, и в конце концов он купил на две копейки горбушку хлеба и остался очень доволен собой. Но хлебом ему пришлось поделиться с Федькой, которого он встретил на базаре. Федька с утра продавал за гроши мелкую рыбешку, но рыбешка шла туго, Федька оголодал и собирался уже домой.
– Погоди… может, еще продашь!
– разламывая пополам свой хлеб, сказал Ленька.
– Тебе бы Макаку сюда!
– засмеялся он, вспомнив свои торги рыбой.
Но
– Меня нонче Митрич обещался взять с собой.
– сказал он.
– А из-за этой дряни и ловлю пропущу… Знаешь что?
– предложил он Леньке.
– Бери ее себе! Что продашь, а что сваришь дома!
Ленька согласился и занял Федькино место. Вначале ему повезло, и он умудрился заработать десять копеек, но потом дело застопорилось, и последнюю кучку никто не хотел брать, А между тем базар был в полном разгаре, и Ленька боялся потерять заработок.
«Возьму домой, похлебку сварю», - подумал мальчик и, сложив рыбу в корзинку, которую оставил ему Федька, пошел на пристань…
Его привлекала столовая.
«Поглядеть бы, нет ли там опять дяди Степана?»
Но дяди Степана не было, зато Леньке снова удалось заработать немного денег, и он решил купить Динке большое румяное яблоко. Выбрав на возу самое лучшее яблоко, он прибавил к нему еще два поменьше и, заплатив, отошел.
Его беспокоила мысль о своем новом знакомом.
«Может, дома сидит… А может, на работе где-нибудь?
– раздумывал Ленька.
– А может, голодный?»
Мальчик решил купить хлеба и отнести Степану рыбу.
«Тот раз он меня кормил, а этот раз я его накормлю!» - радовался Ленька, шагая по грязному переулку и взбираясь по скрипучей лестнице деревянного флигеля.
Степан был дома.
– Вот и хорошо, что ты пришел!
– весело сказал Степан.
– А у меня вчера получка была! Сестра денег прислала, да за урок я получил! Пойдем в студенческую столовую обедать!
– предложил он, садясь на кровать и натягивая на босые ноги ботинки.
Но Леньке не хотелось обедать за его счет.
– У меня есть рыба… - сказал он.
– Я бы, дядя Степан, сварил похлебку, вот мы и наелись бы!
– Ну что ж!
– согласился Степан, заглядывая в Ленькину корзинку.
– Чего лучше! Сварим похлебку! Только один уговор: не называй ты меня дядей! Терпеть не могу всех этих дядей, тетей!
– стаскивая ботинок, сказал он.
Ленька засмеялся.
– Ясно, смешно! Мы с тобой взрослые люди: ты Леонид, и я Степан! Ну, вываливай свою рыбу около печки, сейчас будем хозяйничать!
Сидя на корточках, они вдвоем выпотрошили рыбу, покормили спустившуюся с чердака голодную кошку, потом развели огонь и, поставив варить похлебку, разговорились. Польщенный тем, что Степан называет его Леонидом и считает его за равного себе, взрослого человека, Ленька вдруг почувствовал собственное достоинство и независимость; булькающая в кастрюле рыба и хлеб, выложенный им на стол, также прибавляли ему чувство независимости, а простое, дружеское отношение Степана располагало к доверию. Ленька рассказал о своем бегстве от хозяина и жизни на утесе.
– Как орел живу!
– похвалился он.
– Это хорошо, это даже очень здорово; - задумчиво сказал Степан, закуривая папироску и пуская в потолок дым.
– Но ведь вот какая неприятность: за летом приходит осень… дожди… Пожалуй, подмочит тебя на твоем утесе, а?
– глядя на Леньку добрыми близорукими глазами, спросил он.
– Не подмочит!
– засмеялся Ленька.
– Я под камнем сплю!
Степан пощипал рыжий клинышек своей бородки и кивнул головой:
– Ну, спи пока под камнем! А зимой, если я до тех пор не получу бесплатную квартиру, будешь жить со мной!
– Это что же - тюрьму?
– догадался Ленька.
– Ну да! Мало ли что может случиться… Вот поднял бы ты тот раз бумажку и крикнул бы: «Держите его!» - так сейчас же меня, голубчика, и сцапали бы, сказал Степан.
– Я не предатель и не сыщик!
– обиделся Ленька.
– А есть и предатели и сыщики, - бросая в угол папиросу, сказал Степан.
– А где же они есть? Если, например, среди рабочих, так там их нету… пожал плечами Ленька.
– Почему - нету? Попадется вот такая бумажка какому-нибудь холую, подхалиму хозяйскому, вот он нанесет ее куда надо, а там начнется слежка… заметил Степан.
– Так вы поаккуратней! Глядите, кому кладете… - нахмурился Ленька.
Степан поднял кастрюлю, подсыпал в жаровню углей, взял ложку.
– А ну, попробуй!
– сказал он вместо ответа и выдвинул из-под кровати сложенную горкой грязную посуду.
– Вот, кстати, тарелок этих, ложек, плошек у меня набралось до черта! И пачкаются, понимаешь ли ты, и мыть их надо! Одним словом, лишняя посуда затрудняет жизнь! Не возьмешь ли на свой утес хоть половину?
– наливая в миску воды из ведра и гремя тарелками, предложил Степан.
– Возьму!
– засмеялся Ленька.
– Мне как раз есть не на чем.
– Вот и хорошо! Бери грязную - там Волга у тебя под рукой, вымоешь… засовывая в Ленькину корзинку миску И две тарелки, сказал Степан.
– На вот и ложки. Срязу тебе кладу, чтооб не забыл.
Ленька, хохоча, помог ему собрать посуду.
– Чудной вы!
– сказал он.
– Да не чудной я, а просто, понимаешь ли ты, некогда мне тут себя обхаживать, как старую барыню…
– А вы куфарку возьмите!
– развеселившись, посоветовал Ленька.
– Только этого мне еще не хватало!
– серьезно сказал Степан.
Убрав со стола книги, Ленька поставил тарелки, налил похлебку, нарезал хлеб. Ели молча, обжигаясь и откусывая большими кусками хлеб.
– Вот как мы!
– весело сказал Степан, отодвигая пустую кастрюлю.
– Да разве за нами кто угонится?
– пошутил он, снимая с жаровни чайник.
Чай пили, заваренный прямо в жестяном чайнике. Пили долго, прикусывая сахар от одного куска. Никогда еще не ел и не пил Ленька так вкусно и сытно. И нигде еще не чувствовал он себя таким вольным человеком, как у Степана.