Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
– Ступайте отсюдова!
– замахнувшись метлой, закричал дворник.
Девочка шарахнулась в сторону; мальчик шикнул и - засмеялся.
– Ступай, старик, ступай!
– кричал дворник. Шарманщик суетливо взваливал на плечи шарманку. Динка выхватила у него торбу и, вытащив из нее горсть сухих корок, швырнула их в лицо обидчику:
– На! Подавись!
– Григорий!
– загораживаясь от нее рукой, закричал мальчишка.
Но Динка, прыгая через клумбы, уже достигла калитки… Гнев дворника обрушился на шарманщика.
–
– гнал он старика, замахиваясь на него метлой.
– Шляетесь здесь, грубияны нахальные!
– Дурак! Дурак! Вы все дураки!
– кричала, повиснув на заборе, Динка.
– Я те покажу дураков! Чтоб духу вашего здесь больше не было!
– ругался дворник, выталкивая шарманщика и запирая за ним калитку.
– Господи милостивый… - простонал старик, выйдя на дорогу.
– Что ж это ты начудила там? Ну, стукнул барчук маленько… И стерпела бы… Ведь не ровня тебе… Вишь, как осердились и ни гроша не подали.
– Корки тебе подали!
– огрызнулась Динка. Старик пощупал рукой торбу и покачал головой:
– Ишь ты, какая озорница! Взяла да швырнула! Еще ладно, что только вытолкали, а то бы придрались, не дай бог!
Он с опаской оглянулся на богатую дачу и, отойдя еще немного, остановился:
– Не под силу мне идти. Руки, ноги дрожат… Динка испугалась.
– Сядь, дедушка, сядь!
– помогая старику снять с себя шарманку, с раскаянием бормотала она.
– Сядь здесь, на траву! Отдохни!
Старик сел и, вынув из торбы сухие корки, разложил их на траве:
– На вот, пожуй маленько.
– Не буду, - решительно сказала Динка и, сглотнув слюну, отвернулась.
Старик потрогал корки и, выбрав одну, с сожалением сказал:
– Размочить бы в водичке… Так ведь у иных и воды не выпросишь.
Он снова потрогал сухие корки и, горестно покачав головой, сложил их обратно в торбу:
– Посидим, коль так.
«Старенький… Корочку хотел съесть… размочить в водичке», - жалостно подумала Динка, и ей захотелось громко заплакать.
Но старик закрыл глаза и, прислонившись спиной к шарманке, задремал. Седые, пожелтевшие от времени космы УПАЛИ ему на лицо, дыхание с хрипом вырывалось из груди… Динка тоже закрыла глаза и, свернувшись клубочком, зарылась лицом в прохладную траву. Ноги у нее ныли, сбитые подошвы потрескались, горло пересохло от жажды, нестерпимо хотелось есть. Но усталость взяла свое, и Динка заснула.
Через час шарманщик и девочка снова шли по дороге.
Глава 20
ДИНКИНА ПЕСЕНКА
Солнце уже садится за деревья. Голодная, усталая Динка еле тащится.
– Я не могу больше ходить, дедушка. У меня ноги отрываются… и голос весь вышел… - жалуется она.
– Вот еще в эту дачу зайдем, а тогда и домой… Тут четыре семейства снимают, очень люди хорошие. И попить дадут, и деньгами не обидят, - говорит старик, осторожно открывая чугунную калитку и направляясь к дому.
Динка медленно плетется за ним. От мелкого гравия на дорожках босые ноги ее горят и чешутся, на пятки больно наступать.
– Дедушка пришел! Дедушка пришел!
– выбегая навстречу шарманщику, кричат дети.
Детой так много, что у Динки пестрит в глазах от их платьиц, рубашонок и вязанных, как чулок, с яркими полосками и с кисточками на концах, цветных фесок.
– А чья это девочка? Как ее зовут?
– спрашивают они, перебивая друг дружку.
– Она будет вертеть ручку шарманки? А нам ты дашь повертеть, дедушка?
– Моя, моя девочка. Она вам песенки споет. И ручку повертите, как же без этого?
– еле успевает отвечать старик и, вытирая мокрый лоб, просит: - Вот только бы нам водички испить!
– Водички? Сейчас! Вам кипяченую?
– бросаясь наперегонки к дому, кричат дети.
Около большой веранды круглая площадка; на скамейках сидят женщины с детьми.
Приход шарманщика вызывает всеобщее оживление, и вокруг старика и Динки сразу образуется толпа.
– Вона, гляди, кто пришел!
– уговаривает раскапризничавшегося малыша старая нянюшка.
– Сейчас как заведет, так и твоего голоса не будет слышно! Молчи лучше!
– Водички! Нате водички!
– кричат дети, протягивая старику и девочке сразу несколько кружек.
– Спасибо, спасибо… Славные детки, бог их наградит!
– растроганно бормочет старик, припадая к кружке с водой.
Динка пьет долго и жадно, потом, отняв от губ кружку, смотрит на детей. Мутная накипь от усталости, голода и унижений вдруг рассеивается в ее душе, и, словно очнувшись от тяжелого кошмара, она обращается ко всем с запоздалым приветствием:
– Здравствуйте!
– Здравствуй, здравствуй, деточка! Садитесь вот с дедушкой, отдохните немножко, - освобождая место на скамеечке, приветливо откликаются женщины.
Откуда-то появляются чашка молока и сладкая булочка.
– Спасибо… я не хочу… Дайте дедушке, - с усилием отказываясь от еды, говорит Динка. Ей кажется, что если она отопьет хоть глоток молока и съест хоть кусочек булки, то сразу почувствует себя нищей… В чужом доме, в этом рваном платье… - Нет-нет!
– отказывается она.
– Дайте дедушке. Пусть он поест, а я пока спою… Я одна спою!
Динка вдруг вспоминает любимую песенку Мышки. В этой песенке рассказывается о внучке, которая водит слепого дедушку и передает ему все, что видит вокруг. Правда, Динка не помнит всех слов, но она так ясно видит идущих по лесной дороге дедушку и внучку, так ясно представляет себе залитый солнцем луг, что не думает о словах, они как-то придумываются на ходу сами и легко ложатся в рифму: